Ашхабадский вор

Оглавление

«Каков штиль», – вяло подумал Карташ.

– Но Дангатар помогал им добраться сюда!

– Дангатар мертв, забыл?!

– Да уж, сходили в магазин за хлебушком…

Это вдруг пробормотал Гриневский, уже спеленатый, со здоровенным шишаком на лбу, с уже связанными руками, с разъезжающимися зрачками, под прицелом вражьего бойца – но живой, живой, мать всех азиатов за обе ноги!!! Карташ испытал мимолетное облегчение, хотя разумом-то прекрасно понимал, что лучше бы уж они все пали в бою. Информацию о платине из них вытянут, тут к мулле не ходи. Уж с восточными-то заслуженными мастерами заплечных видов спорта тягаться не могла никакая Инквизиция…

Ханджар не обратил на воскресшего Таксиста ни малейшего внимания, он был увлечен размазыванием начальничка по кустам. И ведь, надо заметить, слишкомувлечен. А вот ежели сейчас медленно так сдвинуться, переместиться хоть на вершок, вокруг ведь уйма валяющегося оружия, плевать, что руки связаны, уж лучше рискнуть и погибнуть, чем так… В ту же секунду Карташ услышал преспокойный голос паршивого старикашки:

– Если ты сделаешь хоть одно движение, я просто отсеку тебе нос, русский. Я не буду убивать тебя сразу, я ведь обещал… Сапар, ты долго будешь возиться?!

Названный Сапаром закончил пеленать руки Маши и быстренько занялся Алексеем. Что-что, а вязать стервец умел, этого у него не отнять. Минута – запястья Карташа были надежнейше стянуты за спиной тонкой прочной веревкой. Он подергал аккуратно: не-а, бесполезно…

А Ханджар тем временем вновь говорил с Мыратом-яром:

– Из-за твоего страха погибли люди. Твои и моилюди... Из-за твоего страха погибли ни в чем не повинные обитатели этого бедного аула, за хозяина которого ты хотел себя выдать. Зачем ты убил их, Мырат-яр, – трех взрослых людей и пятерых детишек? И зачем оставил в живых эту бедную женщину? Поздно вспомнил, что некому будет прислуживать за фальшивым достарханом? Зачем, Мырат-яр? Чтобы посмеяться над чужеземцами? Нет: из страха перед чужеземцами. Но ты не просто испугался. Ты позволил себе осквернить достархан. И не только тем, что пустил за него неверных. Ты с самого начала и до самого конца готовил достархан неправильно– специально, потешаясь, как беспомощные пленные будут есть неосвященную пищу, как будут нарушать законы предков и тем самым мостить себе дорогу в ад камнями величиной с гору… А камнями какой величины умостил ее ты, Мырат-яр?

– Да как ты смеешь?!. Моих людей убили не они, их убили твои люди, Ханджар, я видел!.. – тут голос изменил почтенному Мырату, и он позорно дал петуха.

– Откуда видел, из-под поверженного достархана? – презрительно осведомился Ханджар. – Символично, не находишь? Молчи, сопля на пупке непосвященного, хоть в эту минуту помолчи… Да, твоих людей убили по моему приказу. Чтобы они уже никому не рассказали, какой гнилью оказался их начальник – начальник охраны самого Гурбанберды Саидова, хякима всего Гурдыкдерийского велаята… Отпусти девчонку.

Приказ был столь неожиданен и властен, что руки лжестарейшины непроизвольно разжались, и Маша едва не упала, бросилась к Карташу, спрятала голову на груди.

– Что ты хочешь… – взвизгнул Мырат, начинающий понемногу соображать, что к чему.

– Что я хочу? Я хочу вершить правосудие. У тебя есть секунда, чтобы помолиться и очистить свою душу… хотя бы попытаться.

– Я твой хозяин, Ханджар, не смей!!!

– У меня нет хозяина. Секунда прошла.

Зато дальнейшее произошло меньше, чем за секунду. Стремительный шаг вперед, шорох темно-синей полы, фонтанчик крови – и вот голова нечестивого начальника покатилась по пыльной земле аула.

Алексей закрыл глаза. Увольте. Увольте, господа! Я подписался упереть платину у воров, согласился доставить ее каким-то наркоторговцам в Среднюю Азию… ну, может, и немного побегать от воров туркменских. Однако присутствовать при разборках в силе вора Конана и прочих преступных элементов из фантастических книжек – это, извините, мимо кассы. Я из другого сценария… Нет, слыхал он, конечно, об одном авторитете из зоны откуда-то из-под Сыктывкара, который наловчился валить неугодных посредством обыкновенной таблетки, скажем, аспирина, пуляя ее ногтем аккурат в яремную вену. Как-то попался и самолично – сдуру – поспорил на пересылке с известным жуликом Моторолой, что тот вынет у него долларовую десятку из застегнутого на «молнию» кармана, к карману не прикасаясь… ну и что, ну и остался без десятки. Причем ни молния, ни карман, ни сам Карташ не пострадали. («Древнее секретное искусство», – на полном серьезе объяснил Моторола. «А сотенную могешь?» – скептически поинтересовался тогда Карташ. Моторола виновато развел руками: «Извини, начальник, только десятидолларовые…») Это все ладно. Это все зэковские примочки. Но чтоб в самом сердце дружественного Туркменистана, посреди груд трупов на тебя и твоих связанных друзей танком прет старый толстый немытый азиат, одержимо вращая, как пропеллером, смертоносно острым халатом – это перебор. Хочу обратно в Парму, к милым, добрым и веселым «уголкам»!

Ханджар тем временем подошел к обезглавленному телу, плюнул на него, пробормотал:

– «Ягшы адамдан говы ат галар», говорят у нас в народе. «От хорошего человека всегда остается доброе имя». От твоего имени не останется даже звука. А я до конца дней не прощу себе, что пошел у тебя на поводу, Безымянный…

Потом повернулся к Сапару и другому воину, бросил коротко:

– Приведите тех двоих, что охраняют подступы к аулу... А теперь с вами, чужеземцы. Мне не интересно, кто вы, откуда, как к вам попал вагон платины, которую вы везли Дангатару-яру. Мне даже не интересны ваши имена. Я всего лишь хочу знать, где спрятан этот вагон. И чем быстрее вы скажете, тем безболезненнее умрете.