Костер для инквизитора

Оглавление

«Нет, в милицию они не побегут»,– размышлял Ласковин.

Но нелепо надеяться, что уцелевшие поклонники краснолакового кумира не попытаются отомстить. Он бы во всяком случае попытался. А если еще «апокалиптяне» просекут, кто им хатку попортил, начнется совсем веселая жизнь.

«Апокалиптян» он час назад по телевизору смотрел. Очень обижались «апокалиптяне». Говорили, что из-за бандитской выходки Богу даже конец света отложить пришлось. Не достойны люди лучшей жизни, и потому и со всеобщей гибелью придется повременить. Явное отсутствие логики «свидетелей» не смущало, зато ведущий программы поиронизировал всласть. После пострадавших слово дали представителям власти светской, от причастности в локальному армагеддончику отказавшейся наотрез, и власти церковной, которая, слегка пожурив обманутых сектантами россиян, уточнила: если бы государство поактивнее заботилось о своих согражданах, глядишь, не пришлось бы давить мошенников танками. В заключение ведущий, упитанный молодой человек с манерами диск-жокея, предположил: скорее всего, тут замешаны деньги. Он оказался не так уж далек от истины.

Андрей решил, что «апокалиптян» можно отложить на потом. Большая организация с начальством по ту сторону земного шара будет раскачиваться никак не меньше месяца. А вот попутчик Сергей может отреагировать сразу. Тем более оснований для обиды у него несравненно больше. И вершить месть за собратьев по языческой вере начнет, несомненно, с Ласковина. По крайней мере, Андрей на его месте поступил бы именно так.

Чтобы предугадать действия противника, его следует изучить. Поэтому Ласковин покопался в записной книжке и выудил телефон. Данилов Сергей Евгеньевич, кандидат исторических наук. Будем надеяться, что историк из него потолковее, чем родитель.

Встретились в кафе. На нейтральной территории. Андрей не хотел лишний раз напрягать Наташу. Счастье, что она не видела учиненной Вошем бойни, но воспоминания о неоязычниках у нее остались самые скверные. К себе домой Сергей Евгеньевич не пригласил. Не все гладко в семье кандидата исторических наук.

– Собственно, я специализируюсь на другой эпохе,– сразу предупредил Данилов.– Но почти уверенно могу сказать: ни один из описанных культов не подходит в точности под ваше описание. Более того, склонен предположить его эклектичность.

– То есть надергано из разных корзин? – уточнил Ласковин.

– Примерно так,– историк улыбнулся.– Например, золотой щит, описанный вами и безусловно символизирующий солнце, может принадлежать к атрибутам Хорса, чье имя, собственно, и означает – «круглый». Отсюда, кстати, и хоровод. Но с равным успехом с солнцем можно связать и Дажьбога. Однако танец, о котором вы говорили, с распущенными волосами и отпущенными рукавами-крыльями я скорее отнес бы к русалиям.

– Это что? – спросил Ласковин.

– Праздник,– пояснил Данилов.– Приходится на зимние святки, то есть отчасти даже соответствует по времени. Впрочем, зимнее и летнее солнцестояния не обходил ни один языческий культ. Хотя главный русалочий праздник приходится именно на летнее солнцестояние.

– А при чем здесь святки? – удивился Ласковин.– Разве это не от христианства?

– Андрей Александрович! – в голосе Данилова проступили лекторские нотки.– Половина наших праздников впитала языческое, так сказать, оформление. Но опять-таки,– оговорился историк,– я не специалист. Кстати, специалистам тоже приходится нелегко. Источники бедны и противоречивы. Традиции трансформированы. Большая часть памятников многажды переписана и, скорее всего, не без искажений, поскольку переписывали монахи, к язычеству относящиеся неблагожелательно. Я мог бы сказать точнее, если бы вы описали что-то конкретное, например, вышивку на тканях. Узоры и фигуры, в общем-то, неплохо передаются из поколения в поколение.

Увы, вышивки Ласковин не запомнил. Только цвета, красный и синий. Узоры наверняка помнила Наташа, но расспрашивать ее не стоило. Да и ни к чему.

– Еще кофе? – предложил Ласковин.

– Нет, благодарю. Сердчишко нынче уже не то.

– А что насчет идола? – спросил Андрей.

– Огромен и бородат – этого недостаточно даже для ориентировочного определения,– осторожно ответил Данилов.– Бородатым изображали Волоха-Велеса, Скотьего бога, но, уверяю вас, бородат был не только Волох.

А изображений собаки вы не заметили?

– Нет.

– Жаль.

Данилов достал из кармана жевательную резинку, предложил Андрею, тот отказался.

– Если обобщить,– произнес историк,– я выделил бы четырех кандидатов: Перуна, Хорса, Дажьбога и Велеса.

– А Род? – блеснул эрудицией Ласковин.

– Род – наиболее смутная фигура во всем пантеоне,– задумчиво проговорил Данилов.– Кто-то видит в нем предшественника Перуна, кто-то – Озириса, кто-то вообще полагает его аналогом Саваофа, иначе говоря, Творца. Не думаю, что это Род. Я бы даже Перуна исключил, поскольку ваш кумир не вооружен. А из остальных, милости прошу, выбирайте.

– Сергей Евгеньевич, а что вы можете сказать с практической точки зрения?

Данилов поднял брови:

– Пожалуйста, уточните свою мысль.

– На что могут направить свои стремления последователи языческого культа?

– Трудный вопрос. Всякие праздники на природе с кострами и танцами. Приапические мистерии, то бишь свальный грех, называемый нынче групповым сексом. Возможно, воинские искусства. Но тут вы, безусловно, больший специалист.

– А как насчет заклания агнца?

– Это сколько угодно! – засмеялся Данилов.– Кровушку они все любили, хотя кое-кто довольствовался глиняными фигурками, но и человеческих костей на капищах полно. Еще раз повторяю, Андрей Александрович,– источники противоречивы, а труд мифолога, равно как и историка тех времен, подобен изыскам мудрецов из притчи о слоне в темной комнате, которую я вам сейчас расскажу.