Время перемен

• Предыдущая
• 74/97
• Следующая

– Да,– не стал вилять доктор Сунь.– Мы это делали, майор. И делаем сейчас. Строго контролируя ситуацию, разумеется, но делаем. Иногда приходится идти на определенные отступления от правил ради стратегических интересов.

«Ну ты и гад!» – подумал я.

– Танимура-сан, это правда?

– Да,– кивнул Хокусай.– Это правда, Артём.

– И вы мне так просто это говорите? А если я пожелаю обнародовать эту информацию?

Хокусай испепелил меня взглядом, а Сяо Сунь опять захихикал.

– У вас все офицеры такие свободомыслящие, Танимура? – осведомился он.

Хокусай промолчал. Я видел, что он с трудом сдерживает гнев, но мне было наплевать. Я столько лет боролся с теми, кто провоцирует «ифрит», а теперь мне сообщают, что главным преступником является сам «Алладин».

– Вам никогда не говорили, майор, о том, где лучше прятать лист?

– В лесу,– буркнул я.

– Загляните на информационные узлы тех, кто обличает наш Комитет, и вы убедитесь, что на каждом нас обвиняют именно в запрещенной научной деятельности. Причем эти обвинения порой выглядят довольно убедительно. А знаете, почему?

– Потому что это правда.

– Потому что мы сами их составляли. Разве вас не учили в русской военной академии, майор, что самая сложная задача – не добыть информацию, а определить степень ее достоверности. В сети есть всё. Все секреты всех государств и сообществ. Во всяком случае, там есть все данные, позволяющие узнать правду. Более того, мы знаем, что можно взломать любую защиту любой информации. Это всего лишь вопрос времени и квалификации. Но как определить, что лежит за взломанной дверью: истина или фальсификация? А теперь скажите мне, майор, зачем в таком случае вообще ставить защиту?

– Чтобы выявить факт проникновения,– сказал я.– Доктор, я не намерен сливать информацию в общую помойку. Но если я поделюсь ею с моими соотечественниками, думаю, мне поверят…

– …И попросят вас держать язык за зубами,– перебил меня Сяо Сунь.– Россия – наш естественный союзник на мировом поле.

– В борьбе с кем?

– С Китаем, разумеется. В настоящий момент именно Китай активнее других претендует на мировое господство.

– Вы считаете, что это плохо? Вы же китаец, доктор Сунь.

– Прежде всего я – сотрудник Международного координационного Центра по исследованию проявлений феномена спонтанной деструкции. Так же, как и специальный координатор Хокусай. Так же, как и вы, майор. Мы защищаем интересы не отдельного государства, а всего человечества. Всего вида хомо сапиенс.

– Хомо сапиенс сапиенс,– уточнил я. Все-таки я сын археолога с мировым именем.

– Да, верно,– согласился Сяо Сунь.– Интересы нашего человеческого вида. И чтобы мы могли это делать, мы должны иметь возможность принудить то или иное государство к выполнению наших требований…

– …Требований Мирового Сообщества,– уточнил я.

– Заткнись,– сказал Хокусай.– И слушай.

– Вы любите свою страну, майор? – спросил доктор Сунь.

– Разумеется. Как можно не любить родину?

– Можно, майор. Уверяю вас: даже в вашей прекрасной стране найдется множество граждан, которые родину не любят. А лет сто назад таких граждан было в десятки раз больше. А еще через сто лет, вполне возможно, их снова станет больше. И это, скорее всего, будет совсем не та страна, в которой вы родились. Мир меняется, майор, и меняется очень быстро. Пройдет сто лет – и ваша родина изменится радикально. Вот увидите!

– Это вряд ли,– заметил я.– Сто лет я не проживу.

– Проживете,– сказал доктор Сунь.– Если, конечно, не умрете насильственной смертью. Вы имеете все основания на это рассчитывать. Так же, как я. Да, майор. И я – тоже. Потому что двенадцать лет назад мне тоже сделали аналогичную операцию. Правда, в отличие от вас, я не испытал никаких негативных ощущений, и, признаться, очень этому рад. Мой организм не так крепок, как ваш. А теперь скажите мне, майор, как вы думаете, почему мы, управляющий совет, решили подарить вам бессмертие?

– «Трехглазый пессимист»? – предположил я.

– Отчасти. Мы, майор, готовим эксперимент, ключевой эксперимент. Если нам удастся его осуществить, то, вполне возможно, мы докопается до причин и «ифрита», и всех прочих феноменов, направленных против человечества. И вы, майор, будете одним из главных действующих лиц этого эксперимента.

Не скажу, что я запрыгал от восторга.

– И в чем он состоит, этот эксперимент? – спросил я.

– Вы узнаете в свое время,– с хитрой улыбочкой заявил доктор Сунь.– Этот листик еще не проклюнулся из почки. Но вы очень важны для нас, майор. Не думайте, что мы вам не доверяем. В доказательство сказанного я готов санкционировать ваш допуск к любой другой информации, какую вы пожелаете получить.

В этом крылась какая-то хитрость. Какая?

– Я желаю получить допуск к «пессимисту»,– сказал я.

– Вы его получите,– кивнул доктор Сунь.– Все материалы, какие…

– Не только материалы. Я хочу получить допуск к самому «пессимисту». К его телу.

Ага, кажется я сумел слегка вывести доктора из равновесия.

– Вы уверены, что вам необходимо увидеть тело? – спросил он после паузы.– Это было бы крайне нежелательно.

– Почему? – осведомился я.

– Потому что мы в настоящий момент свернули все исследования «пессимиста» и прекратили всякий непосредственный контакт с его телом.

– «Ифрит»? – предположил я.

– Не совсем. Примерно тридцать процентов тех, кто имел непосредственный контакт с телом, были поражены феноменом немотивированной агрессии.

– Ах вот оно что…– пробормотал я.

А я-то голову ломал: почему именно на меня набросились мирные лас-вегасские афроамериканцы?

• Предыдущая
• 74/97
• Следующая