Сделайте погромче

Оглавление

– Вы плачете, – констатировал Иван.

– Ни фига! – ответила девушка и зло вытерла щеки.

– Возьмите платок.

Платок он нащупал, когда искал зажигалку. Мама в карман куртки положила.

– Спасибо, мужик!

Девушка приняла платок по-дружески, совершенно неженственно. И лицо протерла как столешницу, без жеманства.

– Могу я пригласить вас на чашку кофе? Рюмку коньяка? Бокал пива?

Ваня сам не понял, как у него вырвались эти вопросы. Завлекать девушек, заигрывать с ними, галантно или напористо ухаживать он не умел. Но в данный момент очень не хотелось оставаться одному, наедине с горькими мыслями о предательстве Нины. И схватился за чужую маленькую беду. То, что миниатюрная плачущая девушка переживала свое-маленькое горе, не вызывало сомнения. Как и то, что ее беды в сравнении с Ваниными меркли.

Девчушка не стала ломаться, кокетничать, показала сигаретой на дверь кафе:

– Только не туда.

– Туда я сам не стремлюсь.

Молча дошли до немецкого пивного ресторана на соседней улице. Добрели как два раненых до медсанбата.

Гремела музыка, которую перекрикивали сидящие за столиками пьяненькие и расслабленные посетители. Почему-то, на фоне острых душевных переживаний, взыграл аппетит. Закажи побольше еды, попросил Ваня Катрин, не скупись, у меня есть деньги.

А представились они друг другу, когда официант уже принял солидный заказ.

– Как тебя зовут?

– Ваня.

– А я – Катрин!

– Выпьешь водки, Катрин?

– Наливай.

– За знакомство? – предложил тост Ваня.

– И пусть все они сдохнут!

– Согласен! – кивнул Ваня, не уточняя, кому персонально следует погибнуть.

Ваня умял закуски, свою рульку, помог Катрин с ее рулькой (полкило свинины на кости точно!), выпил три литра пива… Катя едва справилась с пятой частью Ваниной нормы. Три раза бегала в туалет. А ему хоть бы хны! Сидит глыба, ест и пьет. Силён мужик.

– Ты чем занимаешься? – спросила Катрин, уговорив Ивана доесть ее рульку. – Вышибала?

– Нет, математик, – впился Ваня в мясистую свинину. – И биолог. Область научных интересов – так называемое математическое моделирование генетических процессов. Беда естественников заключается в том, что они не владеют математическим аппаратом. Я хочу восполнить. Грубо – приложить математику к биологии.

Катрин ничего не поняла, но без прикрас выразила восхищение:

– Ты – супермозг!

– Не исключено, – согласился охмелевший от обильной еды и пива Иван.

Когда он расплатился, вышли на улицу, Катрин умудрялась поддерживать его тело, превосходившее ее собственную массу в n-раз. В этом была особая женская ловкость. В трезвом уме Ваня рассчитал бы, какие рычаги силы и центры тяжести девушка интуитивно угадывает. Но сейчас его супермозг мыслил утилитарно.

Ваня предложил:

– Могу тебя проводить до твоего дома или до своей постели.

– Вези уж к себе, ботаник.

Иван, как уже говорилось, не умел ухаживать за девушками: говорить комплименты, смотреть с хитрым прищуром восхищения, дела бросать ради свиданий и занимать голову размышлениями – каким бы милым подарком порадовать подругу. Но Ваня не страдал от этого неумения. Он, например, на коньках не катался. И осваивать фигурное катание не желал. Непривыкшему к марафону галантного окучивания дамы, Ване казалось нормальным и удобным, когда девушка проявляет инициативу, не ломается и скоро соглашается на близость. С точки зрения Вани, это нисколько не умаляло достоинства партнерши.

Одно дело знать, что в мире, кроме Нины, существуют другие девушки. Другое дело – познать на практике. Катрин была несравненна. Хотя сравнивать ни с кем, за исключением Нины, и не приходилось. Но чтобы понять сладость фрукта, необязательно перепробовать сотню разновидностей. Первая ночь в бражном угаре оставила у Вани воспоминание собственной небывалой мужской мощи. И Катрин утром подтвердила:

– Ванька! Тебе не теоретическим математиком работать, а чистым биологом, по осеменению. Ну, затачиваешь! Зверь!

Грубоватость Катрин, простонародная похвала оказала на Ваню сильнейшее действие. И бросила свет и тепло на все последующие их свидания, во время которых Катя открывалась новыми сторонами. Ни одна черточка ее характера, реакции не фальшивили, не таили второго смысла или двойного дна. Все было ясно, прямо и честно. Ваня впервые прочувствовал, как женское восхищение дарит взрыв энергии. Я действительно – супер! Мыслей, гипотез – только успевай обрабатывать. И нет томления плоти, мешающего сосредоточиться на научной проблеме.

Пусть Катрин не умна, плохо образованна, не начитанна. Но ведь мудра! Непостижимой природной смекалкой обладает. Пусть не красавица, пусть похожа на юркую мартышку. Но сколько энергии благодатной в этом живчике! Генератор его, Ваниного, вдохновения.

И теперь все рухнуло. У него зубная боль от проявленного благородства. Катрин взовьется от справедливого, то есть абсолютно несправедливого, унижения.

Со свойственным всем мужчинам-неловеласам страхом Ваня ждал от разговора с Катрин неприятных слов, слез, упреков и обвинений – пошлой сцены, в которой ему предназначена роль коварного обольстителя. Он таким не был. Он поступил достойно. Однако в уравнениях, которые подбрасывает жизнь, положительные и отрицательные значения имеют свойство меняться. То, что благородно по отношению к Нине, подло по отношению к Катрин. И наоборот. Скорей бы все это закончилось! Оставьте его в покое! Дайте заниматься любимым делом. Чего ко мне привязались?

Быстрее покончить с неприятной ситуацией – для Вани было главным. Не его пылкое чувство к Катрин, не угасающее к Нине, а именно желание спокойствия душевного главенствовало.