Виновны в защите Родины, или Русский

Оглавление

253

— Ну и пойдем, — обескураженно развел руками Толян.

— Прощаться не будем, Палыч! Все пули — мимо нас! — Я все же не удержался, приобнял старого товарища и вышел во двор.

— Ну чего он панихиду развел, старый хер? — смущенно загрубил Мурашов, когда мы погрузились в машину и поехали к моему дому.

— Жалеет, что на дело не берем. Все ему кажется, что раз жена такая молодая, то и он петушком бегать должен! А самому шестьдесят уже стукнуло. Ладно, проехали!

— Проехали?! — удивленно вдарил по тормозам сидевший за рулем Кабан.

— Тьфу, черт, еще два квартала! Проехали, да не то!

— А то я твою квартиру не знаю. — пробурчал ничего не понявший и потому обидевшийся Пилипчук.

— Ну, я пошел! Жду через час, максимум — полтора. Управитесь? — Толян кивнул. Я подхватил тяжелую спортивную сумку со снаряжением и пошел к своему дому. Машина остановилась метрах в ста от него, на соседней улице.

Алла была дома, а вот дочка у моих родителей. Я расстроился. Жена развела руками. И то правда, я же не предупреждал, что приеду. А ей как раз надо было отвезти отцу мой подарок. Надеюсь, что не последний.

— Как вы там? Есть хоть какой-то выход? — Собирая на стол, Алла разговаривала со мной на ходу, тихим, отрывистым голосом.

— Выход, Аля, всегда есть. Пробьемся. Тебе от Толика привет! Он к Ольге поехал, через час должен вернуться, забрать меня.

— Через час?! А я думала пироги поставить. — Алла остановилась посреди кухни с полотенцем в руках, постояла, не зная, куда теперь идти, вытерла руки и медленно села за стол напротив.

— Пироги я люблю!

— Вот я и хотела.

Раздался резкий звонок в дверь. Алла побледнела. Я показал ей пальцем — тихо!

— Спроси, кто там? И сразу не открывай, кто бы ни был.

Я выскочил в комнату и рванул молнию спортивной сумки. Присоединил магазин к автомату, сунул в карман эргэдээшку и стал в простенке перед коридором.

— Сейчас, одну минуту! — громко сказала Алла кому-то через дверь и торопливо вошла в комнату. — Это Люда с Виталиком, — прошептала она.

Я аж зубами заскрипел от злости.

— Запускай, только веди на кухню сразу, скажи, что я переодеваюсь. И сразу за ними дверь закрой на ключ.

Я аккуратно положил оружие в шкаф, снял, чертыхаясь, плечевую кобуру; пистолет сунул сзади под ремень, выпустив рубашку небрежно, по-домашнему, поверх брюк.

Люда — давнишняя, еще школьная подруга жены. Виталик — ее шебутной сынишка — ровесник Ксении. Это надолго. Живут они на другом конце города, у «Авроры», и на пять минут никогда не заходят. Из кухни послышалось веселое щебетание Людочки — миниатюрной блондинки с внешностью вечного ребенка. Я вышел к ним на кухню, поздоровался и пригласил в комнату. Не знаю, как это Алле удалось, но она напоила гостей чаем и спровадила уже через полчаса. Только мы обнялись, только прижались покрепче друг к другу, как заверещала рация в сумке. Просто несколько прерывистых нажимов на тангенту. Сигнал Мурашова, что они подъезжают. Впервые у Аллы слезы выступили на глазах и задрожали губы. Я поцелуями собрал соленую воду с лица жены и успокаивающе сказал:

— Я скоро снова приеду. Все у нас тихо. Они боятся, Аля! Они нас боятся и потому никогда не полезут на базу. А мы за это время что-нибудь придумаем.

Алла оторвалась от меня, шмыгнула носом, села на диван, поправляя и застегивая халатик. Я вытащил из шкафа автомат, сложил в сумку. Отправил туда же забытую было в кармане гранату и стал одеваться — заправлять рубашку, застегивать ремешки кобуры, искать чистый платок в ящике того же шкафа.

— Я все приготовила, — ровным голосом сказала Алла. — Вот здесь, в пакете, носки, платки, белье на смену. Вы там хоть моетесь иногда?

— Да там такая сауна — обалдеть! — Я не соврал, правда, на крыше сауны сейчас было пулеметное гнездо. Да и душ принять я хотел именно дома… ладно, намоюсь еще… когда-нибудь.

У ног терся черный кот Бегемот, обиженно требуя ласки. Всем хочется ласки.

— Что родителям твоим сказать? Я пистолет отдала. Страху натерпелась, когда везла, все казалось, сейчас остановят и сумочку потребуют предъявить.

— Ты моя героиня! Ты моя любимая женушка, ты мечта моя кареглазая! — Я еще раз обнял жену на прощание и подошел к двери. — Скажи, что со мной все в порядке. Новостям в местной прессе пусть не верят.

Верить можно только мне. Ксюху поцелуй! До встречи! Подожди! Деньги! Вот, возьми.

— У меня есть еще, тебе самому могут пригодиться. Да и много здесь, откуда?

— Я теперь на полном обеспечении. А деньги — выдали, чтоб семьи хорошо питались и не плакали! Люблю, жди!

Я выскочил за дверь и только потом осмотрелся. Все было тихо. Только дворничиха встретилась на лестнице и, поздоровавшись по-русски, долго смотрела мне вслед. Машина на этот раз стояла прямо у подъезда. Я протянул Толику сумку в открытую им заднюю дверцу, сам уселся вперед и закурил. Кабан сразу рванул с места и погнал в сторону центра.

— Куда это мы?

— Джефф открытым текстом сообщил по рации, что его в кафе на Брасе блокировали.

— Япона мать! Что он там делал?

— Он к матери заезжал на работу, на Ленина, потом решил пожрать по дороге на базу чего цивильного. Наверное, у матери «хвоста» поймал.

— Давно?

— Только что был на связи.

Открытый канал прослушивали все, кому не лень, так что времени у нас было в обрез.

Кабан ощерил зубы и несся по узким улицам Чекура, как камикадзе последнего императорского призыва. Толян деловито доставал из сумок автоматы, прищелкивал магазины, на ходу передавая нам оружие вперед, чтобы под рукой было. Доехали за пять минут, «мушкой», как говорится.