Кулак Аллаха

Оглавление

В спальне гостиничного номера Альфонсо Бенсу Монкаде вручили новый багаж. Там был фотоаппарат, внешне казавшийся обычным туристическим «Пентаксом», но снабженный специальной кассетой для микросъемки на сто кадров, а также на первый взгляд самый обычный алюминиевый штатив, который позволял устанавливать аппарат на определенном расстоянии от бумаги. Фотоаппарат был заранее настроен на такое расстояние.

В наборе туалетных принадлежностей под видом лосьона, применяющегося после бритья, имелись самовозгорающиеся препараты и невидимые чернила нескольких типов. В бюваре была специальная бумага для тайнописи. В заключение ему рассказали о способах связи с Моссадом, которые были отработаны во время обучения Монкады в Чили.

Он будет посылать письма о шахматных партиях – Монкада и в самом деле был большим любителем шахмат – своему знакомому по переписке угандийцу Джастину Бокомо, который работал в генеральном секретариате штаб-квартиры ООН в Нью-Йорке. Его письмо всегда будет отправляться из Багдада только с дипломатической почтой, направляемой в Нью-Йорк. Ответы Монкада также будет получать от мистера Бокомо из Нью-Йорка.

Бенс Монкада, разумеется, этого не знал, но в Нью-Йорке и в самом деле жил угандиец по фамилии Бокомо. Впрочем, важнее то, что в почтовом офисе ООН работал агент Моссада, которому было поручено перехватывать письма Монкады.

Письма от Бокомо будут написаны только на одной стороне листа, а на другой после специальной обработки появится перечень вопросов, интересующих Моссад. Этот перечень нужно будет сфотографировать (так, чтобы этого никто не видел) и фотокопию передать Иерихону через один из обусловленных тайников. Ответ Иерихона, вероятно, будет написан замысловатой арабской вязью. Каждую страницу ответа нужно будет сфотографировать десять раз (на случай возможных дефектов), а пленку отправить Бокомо.

Оказавшийся снова в Багдаде молодой чилиец был перепуган до смерти, но тем не менее подготовил шесть тайников, большей частью за непрочно держащимися кирпичами в старых стенах и полуразрушенных зданиях или под плитами мостовых в пустынных переулках, а один – под каменным подоконником бесхозного магазина.

Монкада ждал, что его вот-вот схватит кошмарный Амн-аль-Амм, но встречал лишь мирных жителей Багдада, столь же обходительных и гостеприимных, как и прежде. Никто не обращал внимания на любознательного иностранного туриста, бродившего по узким улочкам и переулкам Старого города, Армянского квартала, по базару в Касре, где торговали фруктами и овощами, по старым кладбищам – везде, где можно было надеяться найти полуразрушенные старые стены и расшатанные плиты мостовых, заглядывать под которые не придет в голову никому и никогда.

Монкада тщательно описал расположение шести тайников, три из которых предназначались для передачи писем Иерихону, а три других – для получения ответов от него. Кроме того, Монкада нашел шесть мест – на стенах, воротах, ставнях, – где начерченный мелом неприметный условный знак даст знать Иерихону, что в определенном тайнике его ждет письмо, или сообщит Монкаде, что в другом тайнике лежит готовый ответ Иерихона.

Каждая меловая отметка соответствовала определенному тайнику. Монкада описал расположение тайников и меловых отметок настолько подробно, что Иерихон без труда найдет их только по этому описанию.

Монкада постоянно проверял, не тянется ли за ним пешком или на автомобиле «хвост». Лишь однажды он обнаружил наблюдение, но настолько открытое и ленивое, что даже он понял: Амн-аль-Амм по очереди следит за всеми дипломатами, просто на всякий случай. На следующий день «хвоста» не оказалось, и Монкада снова принялся за работу.

Когда все было готово, чилиец напечатал на пишущей машинке, где расположены тайники и места для меловых отметок, ленту тут же уничтожил, сфотографировал напечатанное, сжег машинописный экземпляр, а пленку отослал мистеру Бокомо. Небольшой пакет попал сначала в почтовый офис здания ООН на Ист-Ривер в Нью-Йорке, а оттуда – к Давиду Шарону в Тель-Авив.

Самый большой риск был связан с передачей всей этой информации Иерихону. Для этого существовал только один путь – через тот проклятый абонементный почтовый ящик в Багдаде. Шарон написал «дядюшке», что необходимые документы будут положены в абонементный ящик ровно в полдень через четырнадцать дней, то есть 18 августа 1988 года, и должны быть забраны не позднее чем через час.

Переведенное на арабский язык письмо Иерихону было у Монкады уже к 16 августа. За пять минут до полудня 18 августа он вошел в здание почтамта. Здесь ему показали абонементный ящик, в который он и опустил объемистый пакет. Никто его не остановил и не арестовал. Час спустя Иерихон вскрыл ящик и достал пакет. Его тоже не остановили и не арестовали.

После установления надежной системы связи обмен письмами резко ускорился. Иерихон настаивал на том, что он сам будет «оценивать» стоимость ответа на каждый интересующий Тель-Авив вопрос, причем ответ будет отправлен лишь после перевода соответствующей суммы на депозитный счет. Он назвал номер счета в никому не известном венском банке «Винклер», который находился в переулке Балльгассе, неподалеку от Францисканерплатц.

Тель-Авив согласился – и немедленно проверил банк. Он оказался небольшим и абсолютно неприступным учреждением, окруженным плотной завесой тайны. Впрочем, в банке имелся указанный Иерихоном счет; действительно, первые двадцать тысяч долларов банк принял, а не возвратил с недоуменными вопросами в финансовое учреждение, из которого была переведена эта сумма.