|
Оценить:
|
Дело об убийстве
2
— Я инспектор полиции Петер Глебски, — сказал водитель. — Что тут у вас случилось?
Хозяин поднял на него удивленные глаза.
— Простите?..
— Вы вызывали полицию?
— Я?! — Пораженный хозяин даже приподнялся со стула.
— Та-ак… — протянул инспектор. — Понятно… Лыжи у вас никто топором не рубил и шины у автомобилей не протыкал?
— Помилуйте, инспектор! — вскричал потрясенный хозяин. — Это какая-то ошибка!..
— Ясно. — Инспектор поглядел на часы и подтянул к себе телефонный аппарат. — Вижу, что ошибка. — Он набрал номер. — Капитан? Это инспектор Глебски. Я прибыл на место и рад сообщить, что здесь ничего не произошло… Да, ложный вызов… Слушайте, дружище, я охотно верю, что вы проверяли, и тем не менее… Что? Да, это было бы неплохо, но для того чтобы этого типа оштрафовать, надо его сначала выловить… Что? — Он снова посмотрел на часы. — Нет, скоро стемнеет, а дорога дрянь. Завтра? Часам к двум… Хорошо… Какая-какая настойка? Ах, вот как… Ладно. Привет.
Он повесил трубку и откинулся в кресле, с наслаждением вытянув ноги.
— Насколько я понимаю, — сказал хозяин с достоинством, — кто-то из моих гостей…
— Увы, — сказал инспектор.
— Я приношу глубочайшие извинения, господин инспектор, — сказал хозяин, прижимая руку к жилету. — У меня нет слов…
— И не надо, — сказал инспектор добродушно. — Я, знаете ли, давно уже вышел из того возраста, когда огорчаются ложному вызову. С удовольствием проведу у вас вечер и ночь за казенный счет. Что это у вас тут за знаменитая эдельвейсовая настойка?
— Господин инспектор! — торжественно произнес просиявший хозяин. — Мои подвалы — к вашим услугам! — Он захлопнул гроссбух и приказал:
— Лель! В шестой номер багаж господина инспектора!
Сенбернар поднялся, цокая когтями по линолеуму, подошел к портфелю, взял его в зубы и вынес в коридор.
* * *
У себя в номере инспектор симметрично расположил на лакированной поверхности стола чернильный прибор и пепельницу, рассеянно огляделся, подошел к окну и закурил сигарету. За окном расстилалась долина, снежный покров был чист и нетронут, как новенькая накрахмаленная простыня. Солнце стояло еще высоко, синяя тень отеля лежала на снегу, и видны были тени двух людей на крыше — один сидел, а другой неподвижно стоял рядом. Потом тень сидящего шевельнулась — человек поднял руку с бутылкой, основательно присосался, запрокинув голову, и вдруг сделал резкое движение. Пустая бутылка пролетела мимо окна и бесшумно канула в сугроб. Инспектор усмехнулся, раздавил в пепельнице окурок и прошел в спальню.
Там он оглядел себя в зеркале, поправил галстук, причесался и опробовал несколько выражений лица, как-то: рассеянное любезное внимание, мужественная замкнутость профессионала, простодушная готовность к решительно любым знакомствам и ухмылка типа «гы-ы». Ни одно выражение не показалось ему подходящим, поэтому он не стал далее утруждать себя, сунул в карман сигареты и вышел в коридор.
В коридоре было пусто. Откуда-то доносилась музыка, резкие щелчки бильярдных шаров и рыдающий хохот лейтенанта от кибернетики.
На лестничной площадке инспектор столкнулся с незнакомым человеком, который по железной чердачной лестнице спускался, по-видимому, с крыши. Он был гол до пояса и лоснился от пота, лицо у него было бледное до зелени, обеими руками он прижимал к груди ком смятой одежды.
— Неужели до сих пор загорали? — удивился инспектор. — Этак и простудиться недолго…
Не дожидаясь ответа, он пошел вниз. Странный человек топал по ступенькам следом.
— Да ничего! — проговорил он хрипловато. — Выпью вот, и ничего.
— Вы бы оделись, — посоветовал инспектор. — Вдруг там дамы…
— Да. Натурально. Совсем забыл.
Странный человек остановился и принялся напяливать рубашку, а инспектор прошел в буфетную, где пышная горничная, с лицом миловидным и порядком глупым, подала ему кофе и тарелку с холодным ростбифом. Странный человек, уже одетый и уже не такой зеленый, присоединился к нему.
— Бренди, господин Хинкус? — спросила горничная.
— Да, — сказал господин Хинкус.
— Ваш приятель не пьет? — осведомился инспектор из вежливости.
— Какой приятель? — спросил господин Хинкус, наливая себе рюмку.
— Ну, вы же там не один?..
— Где? — отрывисто сказал Хинкус, осторожно поднося ко рту полную рюмку.
— На крыше.
Рука у Хинкуса дрогнула, бренди потекло по пальцам. Он торопливо выпил, потянул носом воздух и, вытирая рот ладонью, сказал:
— Почему не один? Один…
Инспектор с удивлением посмотрел на него.
— Странно, — сказал он. — Мне показалось, что там вас двое.
— А вы перекреститесь, чтоб не казалось, — грубо сказал Хинкус, наливая себе вторую рюмку.
— Что это с вами? — холодно спросил инспектор.
Некоторое время Хинкус молча смотрел на полную рюмку, потом сказал:
— Так. Неприятности. Могут быть у человека неприятности?
— Да, конечно, — сказал инспектор, смягчаясь. — Прошу прощения.
Хинкус хлопнул вторую рюмку.
— Послушайте, — сказал он. — А вы не хотите позагорать?
— Какое там — загорать! Солнце вот-вот сядет…
— Воздух там хорош, — сказал Хинкус как-то жалобно. — И вид прекрасный. Вся долина как на ладони… Горы… А?
— Я лучше сыграю в бильярд, — сказал инспектор.
Хинкус впервые посмотрел ему прямо в лицо маленькими больными глазками, потом завинтил колпачок, взял бутылку под мышку и направился к двери.
— Смотрите не свалитесь с крыши, — сказал инспектор через плечо.
