Кости волхвов

Оглавление

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

Фьерабрас неподвижно стоял в пятне солнечного света, даже не пытаясь броситься в погоню. Сарацин понимал: слишком поздно.

Повозка наконец взобралась на вершину хребта и оказалась на сухой дороге, тянущейся вдоль него двумя глубокими колеями. Теперь они смогут двигаться намного быстрее. От германской земли их отделяло менее одной лиги. Им все же удалось прорваться через засаду, которую устроил сарацин.

И вот Фьерабрас стряхнул с себя неподвижность. Он снял с плеча огромный лук — такой же чёрный, как окружающие его тени, неторопливо положил на тетиву стрелу, натянул её, всем телом откинулся назад и выстрелил. Брат Йоахим нахмурился: «Чего этот нечестивец хочет добиться с помощью единственного выстрела?»

Тетива пропела свою короткую песню, стрела взмыла в небо и на несколько мгновений исчезла в залитой солнцем выси. А затем бесшумно, словно атакующий коршун, метнулась вниз и поразила центральный саркофаг. Это казалось невозможным, но каменная крышка раскололась с громоподобным звуком, а верёвки лопнули. Ничем более не удерживаемые, все три саркофага скользнули к задней — открытой — части повозки.

Люди бросились туда, чтобы не дать драгоценному грузу рухнуть на землю. Повозка остановилась, к саркофагам потянулись руки. И все же один из них удержать не удалось. Он соскользнул с повозки и придавил стоявшего позади солдата, сломав ему ногу и раздробив тазовые кости. Дикий вопль несчастного огласил окрестности.

Брат Франц торопливо спешился и присоединился к солдатам, пытавшимся вытащить раненого из-под обрушившейся на него тяжести и, самое главное, водрузить гроб обратно на повозку.

Саркофаг подняли, пострадавшего освободили, но каменное вместилище останков было слишком тяжёлым, чтобы мужчины своими силами, без подручных средств могли вновь погрузить его на повозку.

— Верёвки! — закричал Франц. — Несите верёвки!

Один из солдат поскользнулся, и саркофаг вновь упал, теперь уже набок. С него слетела крышка. Позади них послышался стук конских копыт. Он доносился с дороги, тянувшейся по вершине холма, и быстро приближался. Брат Йоахим повернулся, заранее зная, что увидит. Вот они — взмыленные кони с блестящими в солнечных лучах шкурами и одетые в чёрное всадники. Воины сарацина, вторая засада, приготовленная им.

Даже не попытавшись ничего предпринять, брат Йоахим просто сидел в седле. Он понимал, что спасения нет. А вот брат Франц вдруг судорожно выдохнул — и не от страха перед неминуемой смертью. Причиной его внезапного испуга явилось содержимое саркофага, с которого соскользнула крышка. Точнее, отсутствие там вообще какого-либо содержимого.

— Пустой! — ошеломлённо воскликнул монах. — Он пустой! Затем он взобрался на повозку и заглянул в тот саркофаг, крышку которого расколола стрела, пущенная сарацином.

— И здесь ничего! — Брат Франц упал на колени. — А мощи? Где же святые мощи? Что все это значит?! — Молодой монах встретился глазами с Йоахимом и не увидел в них ни малейшего удивления. — Ты знал…

Брат Йоахим снова перевёл взгляд на приближающихся всадников. Их караван с самого начала являлся уловкой, хитростью, предназначенной для того, чтобы обмануть людей Чёрного Папы, отвлечь их внимание на себя. А святые мощи, обёрнутые в грубый холст и спрятанные в копне сена, отправились в путь днём раньше на одинокой телеге, запряжённой парой мулов.

Брат Йоахим повернулся и, бросив взгляд через долину, в последний раз посмотрел на Фьерабраса. Пусть сарацин сегодня напьётся его крови, но Чёрный Папа никогда не получит святые мощи.

Никогда!

Наши дни

22 июля, 23 часа 46 минут

Кёльн, Германия

До полуночи оставались считанные минуты. Джейсон передал Мэнди наушники от своего цифрового плеера.

— На, послушай, это новый сингл Годсмэка. В Штатах он ещё даже не вышел на диске. Классно, правда?

Предложение не вызвало у девушки того энтузиазма, на который рассчитывал парень. С равнодушным выражением лица она пожала плечами, но все же взяла наушники и, откинув назад чёрные волосы, концы которых были выкрашены в розовый цвет, сунула их в уши. От этого движения полы её куртки разошлись, и взгляду Джейсона предстали груди девушки, каждая размером с яблоко, туго обтянутые чёрной майкой. Он не сводил с них глаз.

— Я ничего не слышу, — сказала Мэнди с усталым вздохом и укоризненно посмотрела на своего спутника.

— Ах да! — спохватился он и нажал кнопку воспроизведения на плеере, а затем откинулся назад и опёрся руками о траву.

Они сидели на газоне, окаймлявшем предназначенную только для пешеходов площадь Домфорплац. Посередине площади возвышался огромный готический кафедральный собор Кёльна. Возносясь к небу с вершины Кафедрального холма, он доминировал над всем городом.

Джейсон смотрел на летящие ввысь шпили, украшенные каменными фигурами, на мраморные барельефы с изображением религиозных и мистических сцен. Подсвеченный прожекторами, собор производил жутковатое впечатление чего-то очень древнего, неожиданно для всех выросшего из-под земли, чего-то не принадлежащего этому миру.

Затем Джейсон перевёл взгляд на Мэнди, которая слушала музыку, льющуюся из плеера. Оба они учились в Бостонском колледже, а сейчас, на летних каникулах, путешествовали с рюкзаками за спиной по Германии и Австрии. Путешествовали они в компании со своими друзьями — Брендой и Карлом, но этих двоих гораздо больше интересовали местные бары и дискотеки, нежели полуночная месса. Однако Мэнди, воспитанная в строгих традициях Римско-католической церкви, не могла пропустить столь важное и торжественное событие. Полуночная месса в этом соборе проводилась только по большим церковным праздникам, причём служил её сам архиепископ Кёльна. Сегодня отмечался праздник Трех царей.