Девушка и призрак

Оглавление

— С чего это ты так заинтересовалась стоимостью моего ожерелья? Вот уж не думала, что ты такая меркантильная.

— При чем здесь я! Все дело в дяде Билле! Он не стал бы гоняться за ним просто так.

— Какая разница, стал или не стал. Мы все равно не знаем, где оно.

— Узнаем.

Я составила новый план. На сей раз замечательный. Для этого мне пришлось пустить в ход все мои детективные способности. Для начала я разузнала о ближайшем показе Диамантовой коллекции. Он состоится полседьмого в четверг в отеле «Сандерстед», увы, вход только по специальным приглашениям. Вся проблема в том, как получить это приглашение, не будучи фотографом из «Hello!», знаменитостью или потенциальной покупательницей, готовой выложить четыреста фунтов за платьишко. Но я нашла решение. Я отправила любезное послание Саре с уверениями, что хочу поддержать Диаманту на модном показе, а для начала переговорить с дядюшкой Биллом. Могу ли я заглянуть при случае? Например, завтра? Для пущего эффекта я поставила в конце несколько улыбок.

Сара тут же отрапортовала, что Билл страшно занят, приезжать не надо, а с секретаршей Диаманты переговорит она сама. Вскоре мне доставили два приглашения. Оказывается, очень просто добиться своего, если ближние считают тебя психом.

Гораздо сложнее осуществить вторую часть плана — убедить Диаманту отдать мне ожерелье после показа. Совершенно не представляю, как это сделать. Секретарша не сказала, куда она делась, и отказалась выдавать номер мобильника. Она записала мое сообщение, но вряд ли передала его. С чего бы Диаманте просто так перезванивать бедной родственнице?

Сэди надеялась застукать Диаманту с ожерельем в офисе фирмы в Сохо, но не преуспела — начальницу там отродясь не видели. Там полным-полно модельеров, а сама одежда производится где-то далеко отсюда.

Остается одно. Пойти на показ, досидеть до конца, зажать Диаманту в углу и отнять ожерелье.

Или… тоже вариант. Украсть его.

Я вздыхаю, закрываю ювелирные сайты и поворачиваюсь к Сэди. Сегодня на ней серебряное платье, о котором она мечтала в двадцать один, но мама не позволила. Она сидит на подоконнике распахнутого окна, свесив ноги на улицу. Мне видна открытая спина, две тонкие серебряные лямки на худых плечах и розочка на копчике. Из всех ее платьев это нравится мне больше всего.

— Ожерелье прекрасно подошло бы к этому платью, — вырывается у меня.

Сэди молча кивает. Ее плечи скорбно опущены, что в нынешней ситуации и неудивительно. Мы почти добрались до него. Были в двух шагах. И опоздали на миг.

Сэди, я знаю, ненавидит «разговоры по душам». Но может, ей полегчает, если она выговорится? Хотя бы чуть-чуть.

— Расскажи еще раз, почему ты так любишь это ожерелье.

Сэди молчит, словно не слышит вопроса. Потом говорит:

— Я уже рассказывала. Я становилась красавицей, когда надевала его. Богиней. Совершенно неотразимой. У каждой женщины есть вещь, обладающая такими волшебными свойствами.

— Э-э… у меня, кажется, нет.

Я вообще никогда не чувствовала себя богиней. Или хотя бы совершенно неотразимой. Словно прочитав мои мысли, Сэди оборачивается и с сомнением изучает мои джинсы:

— Похоже на то. Для разнообразия тебе стоило бы надеть что-нибудь красивое.

— Это хорошие джинсы, — раздраженно шлепаю я себя по ноге. — Может, они не верх совершенства… но у них приятный цвет.

Сэди уже обрела боевой дух и потому лишь презрительно фыркает:

— Голубой! Самый страшный цвет из всех возможных. Что за глупость разгуливать с голубыми ногами? Почему они голубые?

— Потому что это джинсы, — пожимаю плечами я. — Какие еще они должны быть?

Кейт отпросилась пораньше к дантисту, и все телефоны в офисе молчат. Пора и мне уходить. Все равно уже конец рабочего дня. Я бросаю быстрый взгляд на часы, потом смотрюсь в зеркало. Модная футболка с затейливым принтом, кулон-лягушка, джинсы и туфли-лодочки. Капля косметики. Все продумано.

— А теперь, — говорю я Сэди как ни в чем не бывало, — можно и прогуляться. Грех пропускать такую погоду.

— Прогуляться? — не понимает она. — С какой целью?

— Без всякой цели!

Прежде чем она успевает возразить, я выключаю компьютер, включаю автоответчик и хватаю сумку.

До станции «Фаррингтон» поезд домчал нас за двадцать минут, если верить часам. Сейчас без пятнадцати шесть. Должна успеть.

— Куда ты несешься? — подозрительно спрашивает Сэди, летя за мной. — Это называется «прогуляться»?

— В общем, да, — мычу я.

И зачем я только потащила Сэди с собой? Ясно зачем, на случай непредвиденных трудностей. Домчавшись до перекрестка, останавливаюсь.

— Чего ты ждешь?

— Да ничего, просто стою, — невинно заявляю я. — Что, постоять нельзя? Воздухом дышу. — Я прислоняюсь к почтовому ящику, изображая праздную особу.

Сэди вырастает передо мной, пристально глядит в глаза.

— Я догадалась! Ты шпионишь! Ждешь Джоша! Признавайся!

— Ну и что? Хочу быть хозяйкой своей жизни. Он должен осознать, что я изменилась. Увидев меня, он поймет, как ошибался. Вот посмотришь.

— Дурацкая идея. Совершенно дурацкая.

— Ну и пусть. Отцепись.

Изучаю в зеркальце свое отражение, добавляю немного блеска для губ, потом стираю. Не стану я слушать всякие глупости. Нечего сбивать мне настрой. Я и сама собьюсь. Джош ни разу не ответил мне честно, в чем корень наших с ним проблем. Но теперь я и сама все знаю! И придумала, как действовать дальше!

После злополучного ланча я восстала из мертвых. Ванная комната теперь напоминает операционную. Я не пою в душе. Почти перестала читать статьи о чужих отношениях. Я даже нашла альбом фотографий Уильяма Эгглстона, но из суеверия не стала брать его с собой. Зато купила другой его альбом, «Лос Аламос». Джош увидит меня в новом свете. Он будет потрясен. Осталось случайно столкнуться с ним, когда он выскочит из офиса. Который находится в двухстах метрах от меня.