Кофейная книга

Оглавление

* * *

Бывают редкие дни — светлые, яркие, нежаркие, которые природа дарит ньюйоркцам в самом конце апреля. Их здесь принято называть весной. Что поделать, весны на Восточном побережье нет, ее компенсирует длинная и неописуемо красивая осень. Так что, если вы готовы на такую замену, этот климат для вас.

Дон долго гулял, а потом решил заглянуть в «Данте». Сел за свой любимый столик с видом на «Завтрак гребцов», заказал эспрессо. Он лениво помешивал в чашечке леденцовой палочкой, когда поднял глаза, чтобы взглянуть на любимую картину. И его взгляд замер на полпути. За столиком прямо под репродукцией, в профиль к нему, сидела девушка. В соломенной шляпке с маками и шелковой лентой. Может быть, это были не маки, а какой-то другой красный цветок. На ней было темное — то ли черное, то ли синее — платье, затянутое в талию. Узкое белое кружево оттеняло манжеты и воротник. Пухлые губы капризно изогнулись. Девушка самозабвенно крошила вилочкой по тарелке темный итальянский трюфель.

Уж поверьте, не шляпка и не утянутое в талию платье так поразили Дона. На то она и Деревня, что всякий тут одевается как хочет. Хоть в пекарскую фольгу завернись, никто внимания не обратит, разве только туристы со Среднего Запада оглядываться станут. Но они тихие, боятся выказать провинциальность, так что ходи в чем вздумается, самовыражайся на здоровье.

К тому же платье незнакомки было вполне современным, просто необыкновенно удачно стилизованным под платье Девушки с Собачкой. Но главное не это. Почти фотографическое сходство: рыжеватый локон из-под шляпки, милая курносость, темные пушистые ресницы и обворожительно капризный пухлый рот. Не хватало только собачки.

Дон продолжал помешивать кофе совсем уже истаявшим леденцом, не в силах оторвать от видения глаз. Девушка замерла, она почувствовала его взгляд. Поставила локоть на стол, выгнув кисть руки. Зачем-то поводила соломинкой в стакане с водой. Убрала локоть со стола, смяла салфетку. Потом, словно решившись, повернулась и взглянула прямо на Дона. Ее лицо словно бы таяло в дымке вокруг темных карих глаз. Ренуар был бы в восторге.

Дон почувствовал, что тонет, пропадает. Он уцепился за чашечку с эспрессо как за соломинку и сделал хороший небрежный глоток. Поперхнулся — это был не кофе, это был сахарный сироп. Девушка едва заметно улыбнулась и отвернулась.

* * *

Ну конечно, Дон с ней познакомился. Ее звали Джейн, и она тоже жила где-то в Деревне. Впрочем, где еще может жить такая девушка? Они ушли из кафе вместе и до темноты бродили по улицам. К концу вечера Дон был покорен и очарован. Она была неподдельно женственна и как-то очень уместно умна. Не навязывала своих суждений о литературе или живописи, была аккуратна и осторожна в оценках. Ее хотелось назвать обворожительным дилетантом. Но главное, главное, что обезоружило Дона, была, конечно, ее женственность: без тени жеманства или игры. Только чуть-чуть, совсем капельку наивного кокетства.

Они встречались почти каждый вечер. Заходили в «Данте», гуляли по улицам. И говорили, говорили… Дон не торопил неспешное развитие их романа. Все так отличалось от его интрижек с нахрапистыми подружками, когда встреча начинается ланчем, а заканчивается деловитым вопросом: «Тебе как больше нравится?» Нет, этого нам не надо.

Единственное, что тревожило Дона все больше и больше, была какая-то патологическая скрытность Джейн. Он до сих пор не знал толком, где она живет. Они всегда прощались около какого-то безликого многоквартирного дома, и Джейн исчезала, как ему казалось, даже не дойдя до подъезда. Он не знал и чем она живет — когда он начинал расспрашивать о работе, Джейн мягко, но неумолимо меняла тему разговора.

И еще — они всегда встречались только после девяти вечера. Он знал номер ее мобильного и не раз пробовал позвонить ей раньше, скажем около семи. Но ответ был всегда одинаков: «Извини, я очень занята, встретимся на нашем месте сразу после девяти». В трубке слышались обрывки каких-то несвязных голосов. Бывали дни, когда она вообще не брала трубку или телефон был попросту выключен. На его вопросы, связано ли это с правилами на службе, Джейн погружалась в беспросветное молчание.

* * *

Дон давно собирался поехать в Парк скульптур около Трентона. Он много слышал об этом загадочном Парке. Некоторым слухам даже не верил. Кое-кто из его друзей, уже побывавших там, со значением говорил Дону: старик, это место для тебя!

Дон примерно знал историю Парка: что с десять лет тому назад то ли «Джонсон и Джонсон», то ли «Проктор и Гэмбл» купили под Трентоном заболоченный пустырь с несколькими десятками гнилых тополей. И объявили конкурс на проект Парка. Победили двое довольно молодых ребят из Деревни: ландшафтный дизайнер и скульптор по металлу. Эти ребята, по утверждению людей, видевших Парк, оказались гениями.

Дон не очень верил в гениев, вот так запросто бродящих среди нас, но на Парк взглянуть было, конечно, любопытно. Естественно, он пригласил с собой Джейн.

— Поедем завтра, у меня в музее выходной, и ты отпросись с работы. Я возьму машину в прокате. Это около Трентона, езды-то минут пятьдесят по джерсийской стороне.

— Нью-Джерси? За Тоннелем?

Джейн выглядела испуганно. Если бы Дон не знал ее так хорошо, решил бы, что она из тех, кто никогда не покидает Манхэттен. Есть такой сорт людей.

— Ты поедешь по девяносто пятому хайвею? — встревожено расспрашивала она.

— Ну да, а что? Поехали вместе, Джейн. Говорят, это совсем ни на что не похоже! А буклеты в интернете какие-то мутные, ничего не поймешь. Парк-то довольно молодой… Ну поехали!