Последний герой. Сказание о Плоском мире

Оглавление

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

— С формальной точки зрения, милорд, с помощью омнископа можно увидеть буквально все, — сообщил аркканцлер Чудакулли, который, с той же формальной точки зрения, считался главой всех известных волшебников.

— Правда? Поразительно.

— Буквально все и буквально в любое время, — продолжал Чудакулли, судя по всему, ничуточки не впечатлённый возможностями омнископа.

— Крайне полезный прибор.

— Все так говорят, — сказал Чудакулли, с мрачным видом пиная пол ногой. — Беда лишь в том, что эта треклятая штуковина видит абсолютно все, поэтому ничего определенного с её помощью не увидишь. По крайней мере, заслуживающего внимания. Просто диву даешься, сколько всяких мест существует во вселенной и сколько всяких времен.

— Например, двадцать минут второго, — кивнул патриций.

— И это среди прочих. Не желаете взглянуть сами, милорд?

Лорд Витинари осторожно подошел к прибору и некоторое время смотрел в большое круглое стекло. Потом нахмурился.

— Я вижу только то, что находится по другую сторону стекла, — пожал плечами он.

— А все потому, сэр, что прибор настроен на здесь и сейчас, — подсказал молодой волшебник, возившийся с омнископом.

— О, понятно, — произнес патриций. — Но, честно говоря, подобные приборы есть и в нашем дворце. Мы называем их окнами.

— А если я сделаю вот так, — ответил молодой волшебник, что-то подкручивая в оправе, — вы увидите то, что находится по эту сторону омнископа.

Лорд Витинари узрел собственное лицо.

— А это мы называем зеркалами, — сказал он терпеливо, словно бы объяснял что-то ребенку.

— Э-э, вряд ли, милорд, — откликнулся молодой волшебник. — Но чтобы понять, требуется некоторое время. Попробуйте, к примеру, поднять руку…

Лорд Витинари наградил его суровым взглядом, но руку тем не менее поднял.

— Ага, любопытно. И как тебя зовут, молодой человек?

— Думминг Тупс, сэр. Недавно возглавил факультет нецелесообразной магии. Понимаете ли, милорд, сделать омнископ было совсем нетрудно, в конце концов, он является лишь усовершенствованной моделью хрустального шара. Основная хитрость — это заставить его увидеть то, что нужно нам. Ну, вы как будто настраиваете музыкальный инструмент, и…

— Прошу прощения, какой-какой магии? — перебил его патриций.

— Нецелесообразной, милорд, — без запинки ответил Думминг, очевидно надеясь, что чистосердечное признание поможет избежать проблем. — Так или иначе, думаю, мы сумеем настроить его на нужную область. Но потребление мощности весьма значительно, поэтому придется пожертвовать еще одним хомяком.

Волшебники начали подтягиваться к омнископу.

— А в будущее тоже можно заглянуть? — спросил лорд Витинари.

— Теоретически да, милорд, — кивнул Думминг. — Но это будет несколько… неразумно. Предварительные исследования свидетельствуют о том, что сам факт наблюдения способен искажать форму волны в фазовом пространстве.

Ни один мускул не дрогнул на лице патриция.

— Прошу прощения, — сказал он, — боюсь, мои сведения о преподавательском составе несколько устарели. Это ты принимаешь пилюли из сушеных лягушек?

— Нет, милорд. Это казначей, — ответил Думминг. — Он вынужден их принимать, потому что, гм, несколько свихнулся.

— А, — откликнулся Витинари, и тут на его лице все-таки появилось выражение. Выражение человека, который изо всех сил пытается держать свое мнение при себе.

— Милорд, господин Тупс имеет в виду, — сказал аркканцлер, — что, гм, в некотором роде могут существовать миллиарды и миллиарды вариантов. Все они являются… возможными формами нашего будущего. Но скорее всего, нашим будущим станет то, которое вы увидите. И возможно, оно вам совсем не понравится. Тут, очевидно, действует знаменитый принцип неуверенности.

— Принцип неуверенности? И в чем же он заключается?

— Гм, я не совсем уверен… Господин Тупс лучше разбирается во всех этих штуках.

Мимо неторопливым шагом прошествовал орангутан с немыслимо огромной пачкой книг под мышкой. Лорд Витинари посмотрел на шланги, которые тянулись от омнископа сквозь открытую дверь через лужайку… к зданию факультета высокоэнергетической магии?

Патриций еще помнил прежние времена, когда волшебники были костлявыми, нервными, полными коварства стариками. Кто-кто, а прежние волшебники мигом расправились бы с этим самым принципом неуверенности. «Если ты о чем-то не уверен, — говорили они, — значит, ты что-то делаешь неправильно. Неуверенность Смерти подобна».

Омнископ замерцал, и в линзе появилось изображение заснеженного поля с черными горами на горизонте. Волшебник, который назвался Думмингом Тупсом, явно гордился собой.

— Кажется, вы говорили, что с помощью этой штуковины без труда можно его найти? — обратился Витинари к аркканцлеру.

Думминг Тупс поднял голову.

— У нас есть какая-нибудь принадлежавшая ему вещь? Что-нибудь личное? — спросил он. — Мы могли бы поместить этот предмет и морфический резонатор, подключить к омнископу — и хлоп! Он у нас как на ладони.

— А что случилось с магическими кругами и всякими там оплывшими свечами? — осведомился лорд Витинари.

— О, так гораздо быстрее, милорд. Круги и свечи — это если никуда не торопишься, — ответил Думминг.

— К сожалению, Коэн-Варвар не славится забывчивостью, — пожал плечами патриций. — И после него, как правило, остаются только трупы. Нам известно только, что он направляется к Кори Челести.

— К горе, которая высится прямо на Пупе? Но зачем ему туда?