Эпос хищника

Оглавление

– Наши расы вообще похожи, – кивнул я. – Углеродные, дышащие кислородом организмы, даже клетки почти одинаковые. Есть гипотеза, что мы – одна форма жизни, занесенная на наши планеты из космоса. И метаболизм. Ведь ты попросила капли от головной боли, и мы отправились в бокс, когда…

– Здесь надо остановиться, – Глайя требовательно постучала лапкой по моему колену. – Послушай, я рассказываю сказку. Постараюсь перевести дословно. Эта сказка звучит полдня, но я расскажу только сюжет. Давным-давно в поселке N жила принцесса…

– Тогда уж в замке. Принцессы не живут в поселках. Принцесса – дочь из элитного рода. Или у вас различий тоже не бывает?

– Бывают, конечно. В том все и дело – принцесса родилась очень красивая. У нее было белое мохнатое брюшко, очень пушистая спинка и самый длинный хвост в округе. У нее были бархатные уши и красивые глаза. Она была очень умной. Еще в раннем возрасте знала множество эпосов. Женихи поселения ее очень любили. С ней было ужасно приятно спариваться.

– Так нельзя в сказках. Спаривание – это табу. Ну, в смысле…

– Я знаю табу, я изучал ваш океанский эпос. Хорошо, буду цензурировать. Однажды летним днем принцесса вышла из заграды в дремучую хвою.

– Лес?

– Да, густой хвойный лес. Из надежной заграды. Вдруг из хвои выскочил дракон, схватил принцессу, взлетел в воздух и унес в горное гнездо. Жители поселения решили, что она погибла. Но самый некрасивый жених отправился ее искать. Он шел без отдыха много дней и ночей. Трава, деревья, ручьи и птицы кормили его, согревали и показывали дорогу. Наконец он поднялся в гору и ночью вышел к гнезду дракона. Дракон спал, а принцесса была заперта в каменной темнице. Но он нашел щель, окликнул принцессу, и она услышала его. Он был рядом, и они говорили обо всем на свете – ночь до утра.

Глайя замолчала и посмотрела на меня.

– Продолжай, я внимательно слушаю, – сказал я.

– Все.

– Что? Конец сказки?

– Да.

– А в чем смысл?

– Больше ей не было страшно.

– Он не победил дракона, не открыл темницу?

– Для нашей сказки это не принципиально. Может, победил, может, не победил. Может, не смог открыть темницу. Может, дракон утром съел обоих. Или дракон съел принцессу, а он спрятался. Зато принцесса знала, что рядом друг. Ей не было страшно. Он пришел, чтобы быть вместе. Ведь это важнее всего – быть рядом до самого конца.

– Идиотизм, – сказал я, поднялся с пола и сел в кресло.

– Конечно, сказка очень древняя, – кивнула Глайя. – Но почему идиотизм?

– Вообще-то в сказках добру положено победить.

– Но ведь ты помнишь, что юты не хищники? – Она повернула мордочку. – Откуда в нашем эпосе идея победы?

– Значит, идея поражения? Хорошие сказки.

– В нашей культуре нет идеи поражения. Воспевание жертвенности – тоже эпос хищников. А у нас идея помощи.

– Идея пассивности!

– Нет.

– Превосходно! Глайя, ты знаешь, что твой мех считается самым ценным в галактике?

– Да.

– А знаешь, как еще пять лет назад браконьеры опускались на Юту и стреляли в твоих сородичей? И земляне, и бандиты других планет тайно летали на охоту? Это нормально?

– Не нормально. Было всего пятнадцать случаев, затем мы поставили систему ловушек, теперь этого нет, браконьеры депортируются раньше, чем ступят на планету.

– А это нормально, что убийцы не наказаны?

– Мертвые шкурки не станут живыми ютами. Какой смысл наказывать?

Я не нашелся что ответить и только со злостью хлопнул руками по подлокотникам кресла.

– Я попробую объяснить, – сказала Глайя. – Представь, что горная лавина засыпала альпинистов. Вы же не станете мстить лавине?

– Идиотизм, – пробормотал я. – Непротивление злу.

– Почему непротивление? В нашем эпосе много сказок, где юты мешают дракону убить своих друзей. Просто они не герои, поэтому действуют разумно и сообща. Герой-одиночка бывает только в эпосе хищника.

– Почему?

– Потому что герой – это не тот, кто сильнее врагов. Герой – это тот, кто сильнее своих. Ему не должно быть равных в том, что он делает, поэтому герои хищников действуют в одиночку. В наших сказках обычно нет ни героев, ни врагов. Но мне хотелось рассказать тебе именно эту сказку, чтобы ты сравнил со своим эпосом.

– Ясно, – хмыкнул я. – Показать, какие наши сказки поганые, и какие ваши добрые?

– Как это удивительно, – промурлыкала Глайя, потерлась бархатным ушком о мое колено, обернулась и посмотрела мне в глаза. – Ты любой разговор превращаешь в борьбу. Неужели всерьез думаешь, что я хочу оскорбить твой эпос и похвалить свой?

– Извини, – смутился я.

– Извини… – повторила Глайя задумчиво. – Это слово мне было выучить сложнее всего. В нашем языке нет слова «извини».

– А какими словами вы просите прощения?

– Мы не просим прощения. У нас есть слово «счюитц» – заблуждение, ошибка. Можно сказать собеседнику: «мои слова были счюитц». Но незачем демонстрировать отсутствие агрессии и просить не карать за проступок, понимаешь?

– То есть вы можете хамить друг другу, но вам и в голову не придет извиниться?!

– Мы не умеем хамить, – Глайя потянулась. – Если слова оказываются неприятными, то это не агрессия. Возможно, счюитц. А может, неприятная правда. Понимаешь? У нас нет слов «равенство», «смирение», «возмездие» и «добро». У нас никто не стремится попасть в более лучшее место, чем остальные. У нас вообще никто не стремится. Понимаешь? А у вас по-другому. Войны, олимпийские игры, экономическая конкуренция, карьерный рост, научные споры. Сильный и слабый, извинение и оскорбление, преступление и наказание, подчинение и руководство, предательство и месть. У вас смешной обычай приветствия – соприкоснуться открытой ладонью, показать, что нет оружия. Или обычай чокаться бокалами, чтобы напитки плескались через края, и было видно, что нету яда. У вас есть деньги. У вас есть преступность, и вы с ней боретесь. Это ведь не только на Земле, это психология любой цивилизации хищников. И это очень интересно, правда? Мне очень интересна ваша культура, а тебе интересна наша, правда?