Король Матиуш Первый

Оглавление

Им, видите ли, волшебниками захотелось стать, кукол им, дурам, подавай до небес! Подумаешь, беда: крыша немного протекает, еда недостаточно вкусная, играть не во что. А в какой стране у ребят есть такой зверинец? А фейерверки, а духовой оркестр? Газета специально для них выходит! Напрасно я старался. Завтра весь мир узнает из газет, что меня дразнили, называли размазней, женихом Клу-Клу. Нет, не стоило стараться ради них.

И Матиуш распорядился: писем ему больше не приносить. Он их не станет читать. Аудиенция после обеда отменяется: хватит, никаких подарков не будет!

Матиуш решил посоветоваться с канцлером, как быть дальше.

– Соедините меня, пожалуйста, с квартирой господина канцлера, – сказал он в трубку.

– Алло, кто говорит?

– Король.

– Господина канцлера нет дома, – ответил канцлер, надеясь, что Матиуш не узнает его по голосу.

– Как? Ведь вы со мной говорите!

– Ах это вы, ваше величество! Простите, но я никак не могу прийти: мне нездоровится и я ложусь в постель. Поэтому я сказал, что меня нет дома.

Матиуш, не говоря ни слова, повесил трубку.

– Притворяется, обманщик! Ему уже известно о моем позоре. Меня никто больше не будет уважать, все будут надо мной смеяться.

Тут лакей доложил о приходе Фелека и журналиста.

– Проси!

– Ваше величество, я пришел посоветоваться, как осветить сегодняшнее заседание Пропара в газете. Можно, конечно, это дело замять, но тогда пойдут сплетни. Есть другой выход: написать, что заседание было очень бурным и барон фон Раух подал в отставку, то есть оскорбился и не захотел больше быть министром. Но король упросил его не покидать свой пост и наградил орденом.

– А обо мне вы что напишете?

– Ничего. О таких вещах не принято писать. Как быть с Антеком – вот проблема! Высечь его нельзя, он – депутат, а личность депутата неприкосновенна. Между собой они могут драться сколько угодно, а правительство не имеет права вмешиваться. Впрочем. Клу-Клу здорово его отделала, может, он теперь остепенится.

Вот здорово! В газете не напишут про то, как Антек оскорблял его и ругал обидными словами. И Матиуш от радости готов был простить противного мальчишку.

– Заседание завтра в двенадцать.

– Меня это не интересует. Ноги моей больше там не будет!

– Это нехорошо, – сказал журналист. – Еще подумают, что вы трусите.

– Как же быть? Ведь меня оскорбили, – проговорил Матиуш со слезами в голосе.

– Парламентская делегация явится во дворец и попросит у вашего величества прощения.

– Ладно, – согласился Матиуш.

Журналист торопился в редакцию: к утру статья должна быть готова. Фелек остался во дворце.

– Что, достукался? Матиуш, Матиуш! Будто не король, а младенец. Не говорил я тебе: этому надо положить конец?..

– Подумаешь, – перебил его Матиуш, – ты вон бароном фон Раухом велел себя величать, а тебя обозвали дураком и пустомелей. Еще почище, чем меня.

– Ну и что? Ведь я всего-навсего министр, а ты король. Лучше быть дураком министром, чем размазней королем.

На этот раз Клу-Клу осталась дома, Матиуш поехал на заседание парламента один. Настроение у него было препаршивое, но депутаты вели себя так хорошо и выступали так интересно, что Матиуш скоро забыл о вчерашнем.

На повестке дня стояло два вопроса: о красных чернилах и о том, чтобы над детьми не смеялись.

– Почему учителя исправляют ошибки и ставят отметки красными чернилами, а мы пишем черными? Это несправедливо: красные чернила красивее!

– Правильно! – сказал следующий оратор, девочка. – И еще пускай в школе выдают бумагу для обертывания тетрадей. А то обложка быстро пачкается. И картинки, чтоб наклеивать на обложку.

Когда девочка кончила, раздались аплодисменты. Мальчики старались загладить свою вину и доказать, что причиной вчерашнего скандала были хулиганы. Ну, а несколько хулиганов на три-четыре сотни депутатов – это не так уж много.

Выступавшие жаловались, что взрослые смеются над ними.

– Спросишь их о чем-нибудь или сделаешь что-нибудь не так, они начинают кричать, сердиться или смеются над нами. Это нехорошо. Они думают, будто все знают, а на самом деле это не так. Мой папа не мог назвать всех заливов в Австралии и всех рек Америки и даже не знал, из какого озера берет начало Нил.

– Нил не в Америке, а в Африке! – крикнул кто-то с места.

– Без тебя знаю. Я просто так, для примера сказал. Они не смыслят ничего в марках, не умеют свистеть, засунув пальцы в рот, и говорят, это неприлично.

– Послушал бы ты, как мой дядя свистит!

– Просто свистеть каждый умеет.

– А ты почем знаешь, как он свистит?

– Дурак!

Опять чуть не вспыхнул скандал, но председатель объявил:

– Депутатов обзывать дураками нельзя. Нарушителей будут удалять из зала заседаний.

– Что значит «удалять из зала»?

– Так принято выражаться в парламенте. По-школьному – выставлять за дверь.

Так депутаты постепенно учились, как вести себя в парламенте.

Когда заседание подходило к концу, в зал влетел запыхавшийся депутат.

– Простите за опоздание! – выпалил он. – Еле вырвался! Мама не пускала меня в парламент из-за того, что мне вчера оцарапали нос и набили шишку на лбу.

– Это насилие. Личность депутата неприкосновенна, и родители не имеют права запретить ему идти на заседание. Если тебя выбрали в парламент, изволь управлять! А в школе разве не разбивают носы? Однако в школу они почему-то не запрещают нам ходить.

Так начались разногласия между взрослыми и детьми.

В заграничных газетах появились сообщения о детском парламенте. И ребята во всем мире – дома и в школе – заговорили о своих правах. Поставят несправедливо плохую отметку или от родителей ни за что попадет, они говорят: