Гарри Поттер и Тайная Комната

Оглавление

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

Дёрсли даже не вспомнили, что сегодня — его двенадцатый день рождения. Конечно, он на многое и не рассчитывал; они никогда не делали ему настоящих подарков, не говоря уже о торте — но чтобы совсем проигнорировать…

В этот самый момент дядя Вернон важно прокашлялся и сказал:

— Итак, как нам всем известно, сегодня очень важный день.

Гарри поднял глаза, едва осмеливаясь в это поверить.

— Сегодняшний день может стать днём, когда я заключу величайшую сделку в моей карьере, — сказал дядя Вернон.

Гарри продолжил есть свой тост. «Ну, конечно же, — подумал он с горечью, — дядя Вернон говорит об этом дурацком деловом ужине». Уже две недели он не говорил ни о чём другом. Какой-то богатый строитель с женой собирались прийти на ужин, и дядя Вернон надеялся получить от него большой заказ (компания дяди Вернона выпускала дрели).

— Думаю, стоит повторить план ещё раз, — сказал дядя Вернон. — В восемь вечера все должны быть на своих местах.

Петуния, ты будешь…

— В гостиной, — подхватила тётя Петуния, — ожидая, когда смогу поприветствовать их в нашем доме.

— Хорошо, хорошо. Дадли?

— Я буду ждать, чтобы открыть дверь, — Дадли надел дурацкую, жеманную улыбочку. — Позвольте взять ваши пальто, мистер и миссис Мейсон.

— Он им так понравится! — воскликнула тётя Петуния в порыве чувств.

— Прекрасно, Дадли, — сказал дядя Вернон. Затем он повернулся к Гарри. — А ты?

— Я буду в своей комнате, не буду шуметь и сделаю вид, что меня нет, — без выражения ответил Гарри.

— Именно, — мерзко сказал дядя Вернон. — Я проведу их в гостиную, представлю тебя, Петуния и налью им выпить. В восемь пятнадцать…

— Я приглашу к ужину, — сказала тетя Петуния.

— А ты, Дадли, скажешь…

— Позвольте проводить вас в столовую, миссис Мейсон, — ответил Дадли, протягивая жирную руку невидимой женщине.

— Мой маленький джентльмен! — всхлипнула тетя Петуния.

— А ты? — грозно обратился к Гарри дядя Вернон.

— Я буду в своей комнате, не буду шуметь и сделаю вид, что меня нет, — безразлично сказал Гарри.

— Точно. Итак, мы должны постараться сделать за ужином несколько сильных комплиментов. Есть идеи, Петуния?

— Вернон говорит, что вы замечательно играете в гольф, мистер Мейсон… Расскажите, где вы купили ваше платье, миссис Мейсон…

— Превосходно… Дадли?

— Как насчет: «Нам в школе задали написать сочинение о нашем герое, мистер Мейсон, и я написал о Вас».

Это было уже чересчур как для тети Петунии, так и для Гарри. Тетя Петуния разрыдалась и обняла сына, а Гарри нырнул под стол, чтобы они не увидели, как он хохочет.

— А ты, парень?

Вылезая из-под стола, Гарри едва сдерживался, чтобы не рассмеяться.

— Я буду в своей комнате, не буду шуметь и сделаю вид, что меня нет, — сказал он.

— Именно так и сделаешь, — подчеркнул дядя Вернон. — Мейсоны о тебе не знают, и так оно и будет. Когда ужин закончится, ты отведёшь миссис Мейсон обратно в гостиную выпить чашечку кофе, Петуния, а я заведу речь о дрелях. Если мне повезёт, я подпишу контракт и поставлю печать ещё до десятичасовых новостей. Завтра в это же время мы будем покупать дом на Майорке.

Гарри это волновало мало. Он не думал, что на Майорке Дёрсли станут обращаться с ним лучше, чем на Привит Драйв.

— Отлично… я еду в город, чтобы забрать смокинги для себя и Дадли. А ты, — рявкнул он на Гарри, — не мешай своей тёте, пока она наводит порядок.

Гарри вышел через заднюю дверь. Стоял чудесный, солнечный день. Он пересёк лужайку, плюхнулся на садовую скамейку и стал напевать себе под нос: «С днём рожденья меня… С днём рожденья меня…»

Ни открыток, ни подарков, и вечер ему предстояло провести, притворяясь, будто его нет. Он удручённо посмотрел на изгородь. Ему никогда ещё не было так одиноко. Больше, чем по чему бы то ни было в Хогвартсе, даже больше, чем по игре в Квиддитч, Гарри скучал по своим лучшим друзьям Рону Уизли и Гермионе Грэйнджер. Они же как будто совсем по нему не скучали. Никто из них за всё лето ему так и не написал, хотя Рон и обещал пригласить Гарри в гости.

Бессчётное число раз Гарри почти уже решался открыть с помощью магии клетку Хедвиги и отправить её с письмом к Рону и Гермионе, но это не стоило риска. Несовершеннолетним волшебникам не разрешалось использовать магию за пределами школы. Гарри не сказал об этом Дёрсли; он знал, что только страх перед превращением в навозных жуков мешает им запереть его в чулане под лестницей вместе с волшебной палочкой и метлой. Первые пару недель Гарри наслаждался тем, что бормотал себе под нос всякую несуразицу и смотрел, как Дадли вылетает из комнаты со всей скоростью, на которую были способны его жирные ноги. Но долгое молчание Рона и Гермионы заставили Гарри почувствовать себя отрезанным от волшебного мира настолько, что даже издевательства над Дадли утратили свою привлекательность… а теперь Рон и Гермиона забыли и о его дне рождения.

Чего бы он только ни отдал за письмо из Хогвартса. За письмо от любого мага или колдуньи. Он был бы почти рад увидеть даже своего злейшего врага Драко Малфоя, только чтобы убедиться, что всё это был не сон…

Не то, чтобы этот год в Хогвартсе был сплошным весельем. В самом конце последнего семестра Гарри встретился лицом к лицу ни с кем иным, как с самим Лордом Волдемортом. Волдеморт, возможно, теперь и был лишь собственной тенью, но он по-прежнему был жутким, хитрым, полным решимости вернуть себе власть. Во второй раз Гарри ускользнул от Волдеморта, но это удалось с большим трудом, и даже теперь, несколько недель спустя, Гарри всё ещё просыпался по ночам в холодном поту, думая, где же сейчас находится Волдеморт, вспоминая его мертвенно-бледное лицо и широкие безумные глаза…