Горный тролль.

Оглавление

Потом, совсем чуть-чуть не доскакав до ворот… видно имел стойкое отвращение ко всяким разрешённым входам-выходам… мой Конёк-Горбунок резко рванулся вправо и, выломав ещё одну секцию ограды, вырвался на арену.

Он ещё поскакал, попрыгал, но уже вполсилы, "без огонька". Несколько раз заваливался то на один бок, то на другой и даже пару раз перекатился через спину, чтобы задавить меня своей тушей. Но я был начеку: резво соскакивал, едва скакун начинал падать, и тут же оказывался на нём, стоило единорогу встать на ноги.

Я уж прикидывал, а не дать ли дёру… вот только не факт, что бежать будет легко. Задницу я всю отбил, а спереди. Пошарил рукой, боясь наткнуться на яичницу всмятку… Да нет, вроде всё на месте. Мы, крепко скроены, если не с железными… этими самыми, то с каменными наверняка.

Неожиданно мой зверь сдался и, перестав брыкаться, потихоньку затрусил по арене.

Воспользовавшись моментом, я, как сумел… направляя коленями, дёргая за гриву… уздечки-то у меня не было… направил моего коника к королевскому ложу.

– Пр-р-ру! – сильно дёрнул за гриву.

Единорог послушно встал.

– Шэ-э-эрх! – взвыл Его Величество, но сказать ему ничего не дали.

– Бу-ду-дух! – с грохотом обрушилась соседняя трибуна, на которую набилась тьма-тьмущая народу: рабочие, стражники, дворяне, горожане, совмещавшие приятное с полезным – и от опасности спастись и на мою бешеную скачку полюбоваться.

Едва стих грохот обрушившихся перекрытий, ещё не осела поднявшаяся пыль, а король с советником, телохранителями и прочими прихлебателями из ближнего окружения резво ринулся к выходу. Так и не понял, чего он хотел – похвалить меня или отругать.

– Эй, вашество, – крикнул я вдогон, – зверушку-то куда?

Не знаю, услышал ли меня король, но ворота перед нами отворили. Правда, не сразу. К тому времени я уже успел сползти со своего скакуна, погладить его по спине и потрепать по шее, говоря ласковые слова. Не помню, какой вздор я нёс, но вроде как бы извинялся, что едва не ухайдакал бедное животное. Хотя, ещё не известно, кто кого утомил больше. Единорог, тяжело дыша и дрожа всем телом, никак не мог прийти в себя, да и у меня коленки подрагивали и подгибались, после такой скачки.

– Куда его! – крикнул я служителям, распахнувшим створки.

– В конюшню! – ответил из-за их спин один из магов, формирующий в руках какую-то туманную поблёскивающую штуковину.

– Пойдём что ли, – похлопал я однорога по холке.

То всхрапнул, скосил лиловым… или тёмно-фиолетовым… не знаю, как правильнее… глазом и, естественно, ничего не ответил. И мы вдвоём… под перекрёстными взглядами людей, предпочитавших держаться на почтительном расстоянии… в обнимку, как два едва стоявших на ногах собутыльника, потопали к конюшне.

Во блин! Тут этому зверюге полагались почти королевские апартаменты. Перегородку убрали, и стойло стало в два раза шире.

О-о, а говорят, что лошади спят стоя. Мой же зверёк, едва успев переступить через порог, тут же бухнулся на большущую охапку свежей соломы. Хотя о чём это я, это ж не конь.

Та-ак, витой рог уткнулся в мою сторону, сверливший меня хмурый взгляд тоже не предвещал ничего хорошего, а хвост, совсем недавно висевший плетью, теперь танцевал какой-то замысловатый нервный танец. Всё, валить надо отсюда, чем скорее, тем лучше, ещё одной схватки я не выдержу. Сейчас меня не то, что этот единорог, коза забодает.

На нетвёрдых ногах добрался до сеновала, где нас временно поселили, и завалился спать.

– Шэрх! Эй, Шэрх!

Кто меня там толкает? Ну, что за хрень, ни минуты покоя?!

Я еле продрал глаза.

– Чего тебе, Ургк?

– Шэрх, ты есть не будешь? А то мы утром ели, днём ели, вечером ели, а ты ни разу.

– Блин! А чего не разбудили?

– Не смогли. Ты нас послал к фыргу лысому и обещал послать ещё дальше, а нам туда не надо, – поддержал брата Рым.

– И ещё, Шэрх, это передали тебе, – Ургк сунул мне в руку увесистый кожаный мешочек.

Это ещё что такое? Оп-п-па! Мне на ладонь высыпалась горсть серебряных монет. Я принялся пытать парней что это и откуда.

Бесполезно. Братья не знали ни слова по-человечьи, а служка, что приволок кошель, не ведал ни бельмеса по-тролльи. Лишь кое-как смог объяснить жестами, что деньги предназначаются мне.

И что сие означает? Королевская милость? Плата за эстрадное… то есть аренное… представление? Какая-то ошибка? Да какая разница! Дают – бери, бьют – беги! Я тут банкиром становиться не собираюсь, так что не хрен копить презренный металл! Лучше сразу потратить, пока не отняли. Как говориться: "Что пропито, прое… в общем, потрачено иным способом… – то в дело произведёно!"

– Вот что, парни, – озвучил я пришедшую в голову мысль, – пойдём-ка мы в город, заодно и столицу посмотрим, а то вернёмся домой, и рассказать будет нечего!

– Эй, служивый, открывай! – бросил я стоявшему на воротах стражнику.

– Не велено!

– Чего тебе "не велено"?

– Пускать никого не велено.

– А мы не входим, а выходим.

– Всё равно не велено!

– Мне чего, ворота выломать?!

– Попробуй, – хмыкнул стражник.

– Да нет проблем!

Конечно, железные створки с кованными ажурными кружевами не то, что ломать, корёжить было жалко. Поэтому я поступил гуманно – врезал ногой не со всей силы, а лишь слегка.

Мать его! Что тут началось… Дурным голосом взвыла какая-то сигнализация, к воротам со всех сторон понеслись гвардейцы. С ними прибежали разодетые, как павлины, офицеры, один из которых тут же набросился на меня: