Выбери любимый жанр

Оценить:

Сделай , что сможешь - 1

Оглавление

— Ты чего разорался?

Я подпрыгнул. Из-за угла землянки вышла тётка с клюкой, в сером заношенном одеянии. Голова по-стариковски платком обмотана.

— Чего разорался, спрашиваю?

Я впал в ступор. На инопланетянина эта тётя явно не тянула. Может, бабка пацана?

— Эээ… Бабушка…

— Какая я тебе бабушка? Ты зачем встал? Тебе лежать надобно, помрёшь ведь. Что отец твой мне скажет? Машка ему уже растрепала об улучшениях.

— Да там блохи, — смог пролепетать я.

Тётка, не размахиваясь, влепила мне клюкой по бедру. Ох ёж твою… Больно-то как!

— С тобой эти блохи пришли, тебе и кормить. А ну быстро в постель! — она замахнулась серьёзно.

Юркнул быстрее в землянку, от греха подальше. Отпор ей дать, само собой, можно и в нынешнем состоянии, но оно мне надо — ссориться с единственным на данный момент человеком, который в состоянии дать информацию о здесь и сейчас? Помнится, в старые времена такое отношение к детям считалось нормальным. Буду выпендриваться, прибьют, к чертям собачьим.

Ох, бли-ин… если это действительно 18–19 век, как я думаю, то летать мне после выздоровления быстрее тапка.

Закапываясь в шкуры, прислушивался к громкому ворчанию местного "жандарма". Устроившись, попытался осмыслить неожиданную встречу. Самое главное из всего услышанного — здесь говорят по-русски. Значит, всё же прошлое. Про болезнь я верно догадался. И кризис уже миновал. Слабость ощущается, но дело идёт на поправку. А лечила меня, очевидно, эта карга, очень на ведьму похожая.

Одежда у нее, как у крестьян на фотках о царской России времен Николая II — серо-синяя хламида, напоминающая сарафан с кофтой, да платок этот странный. Но, думаю, и при вторжении Наполеона могли так же одеваться. Присутствует какая-то Машка, наверно, помощница. А ещё у меня есть отец, которого побаиваются.

Придётся симулировать потерю памяти. Представляться вселенцем из будущего? Ну его нафиг, сожгут или утопят по-тихому. И ведьму заодно. Зачем нам демоны? Н-е-е-е, нам демоны ни к чему. Аминь, буль-буль.

Мои размышления прервал приход ведьмы. Я постарался изобразить легкий испуг. Подошла, посмотрела и прошипела, хитро прищурившись:

— Что, боишься?

Блин, чуть не ляпнул: "Страшнее видали". В этих потёмках её и не разглядеть-то нормально.

— В огороде зачем морковку вытаскал?

— Есть хотелось.

— Наелся?

— Нет.

— Хм… Сейчас куру сварю. А тебе лучше поспать.

Она махнула рукой в мою сторону. "Ага, уснешь тут в вашем клоповнике", — только и успел подумать я и… вырубился.

Разбудил меня божественный запах куриного супа. Открыв глаза, столкнулся взглядом с давешней тёткой. Что-то очень задумчиво она меня рассматривает, не к добру это.

— Ты другой стал.

Вот чёрт, рентген на ножках! Держись, Сашка, иначе расколет тебя ведьма до самой задницы. А там и до безвременной кончины недалеко.

— Что ж в тебе изменилось? Не пойму я.

Нужно что-нибудь сказать, отвлечь как-нибудь.

— Я ничего не помню.

Голос у неё из задумчивого сразу стал немного испуганным.

— Совсем ничего?

— Не знаю.

Она наклонилась ближе и требовательно спросила:

— Отца, мать?

— Не-е-ет.

— Обманываешь, — прищурилась ведьма.

Оба-на, она ещё и детектор лжи ходячий. Следует врать ооочень осторожно. А лучше совсем не врать.

— А сеструху помнишь? Вчера убирала за тобой.

— Не-е-ет.

— А братьев?

— Нет.

— А деревню?

— Нет.

— Вроде не врёшь, — тётка как-то сразу осунулась.

— Ну а лес-то помнишь? Он же тебе словно дом родной. Повадки всей живности знал.

— Лес помню, — я постарался сделать задумчивое лицо.

— Как зверя добывать, силки ставить, помнишь?

— Помню.

— Значит, и остальное воспомнится, — с облегчением сказала она. — Лес тебе просто ближе всего, вот и не дает болезни память отобрать. А поправляться начнёшь, лес и остальную память возвернёт. Не пойму, почему Машку, сеструху свою, забыл. Ты ж за нее даже на волка кидался, и она в тебе души не чает. Просидела тут с тобой две седьмицы, пока ты в бреду метался. Домой не шла, сколь я ни гнала, почитай, все время в ногах у тебя спала. Ничего! Спомогу я тебе. Ты только, — она наклонилась ко мне, — смотри тятьке и братьям про память не болтай. И мамке пошто про это знать, волнение одно. С Машкой я поговорю, лишнего не сболтнёт. Она не смотри, что два вершка, с понятием девка. А теперь отвару куриного похлебай, раз есть хочешь, начнем с малого.

Супчик куриный на вкус был просто объедение. Судя по реакции тельца, оно такого давно не ело. Меня опять потянуло в сон. Надо же, всю жизнь жалел об отсутствии братьев и сестёр, а теперь как врать-то пришлось, и рад. Ох, непростая тётя! Сегодня мне повезло, а что дальше делать?

Второй раз проснулся после полудня. Рядом сидела всклокоченная девчушка и напряженно на меня смотрела. Опля! Похоже, про неё говорили — два вершка. Новоиспечённая сестрёнка. Личико красивое. В потёмках, правда, особо не разглядишь, но не крестьянское какое-то, более вытянутое. Глазищи большие, почти чёрные, оттенок не уловить. Пучки тёмно-серых волос в разные стороны. На воробушка похожа. Смешная. Я улыбнулся.

— Машка.

Ох, как взвился этот воробушек! И зачирикал с сумасшедшей скоростью:

— Я же говорила, говорила! Меня он обязательно узнат. Он не может меня не узнат! Уж кого-кого, а меня он всегда узнат. Я ни вот столечки не боялась, ну ни вот столечки! — она успевала тараторить, периодически подпрыгивая на месте.

— Уймись, балаболка, — тётка стояла, уперев руки в бока, но на её лице играла улыбка.