Сто имен любви

Оглавление

Тут шторы задернулись в первый раз. Рокко с облегчением начал считать до десяти, причем жульничал и считал очень быстро, уже из машины вылез...

Шторы раздвинулись.

В машину Рокко не вернулся и стал нервно расхаживать под окнами, не спуская глаз с окон. Стекла были такими грязными, что происходившее внутри он разглядеть не мог, только неясные силуэты, от этого Рокко нервничал еще сильнее.

В этот момент его подергали за штанину, и Рокко едва не подпрыгнул от неожиданности. Поискав вокруг, он догадался опустить взгляд – и обнаружил в районе коленей прелестное дитя с угольно-черной кожей и розовыми бантиками в тугих антрацитовых кудрях. Дитя сурово и бдительно смотрело на него.

– Тебе чего, девочка?

– А вы, дяденька, к кому?

– А я, девочка, ни к кому, я гуляю просто.

– А в телевизере показывали, как одна преступная гру... группировка вот так гуляла-гуляла, а потом дядьку подвзорвали!

– Это кто ж тебе разрешает такие передачи смотреть?

– А бабушка. Она старенькая, слышит плохо, так я ей в ухо все кричу.

В этот момент Рокко посмотрел на окна квартиры Саллинга – и похолодел. Шторы были задернуты.

Он торопливо развернул малявку в сторону детской площадки и слегка подтолкнул.

– Иди, девочка, играй. Я никого взрывать не буду.

– Честно-честно?

– Честно-честно.

– Хорошо. Но я слежу, учти.

– Хорошо-хорошо-хорошо.

Рокко вновь посмотрел на окна. Шторы раздвинулись.

Он потихоньку впадал в бешенство. Что она с ним сделала, эта чокнутая Эбби Лаури! Взрослый мужик, оперативник, а ведет себя, как малое дитя. Зачем он пошел у нее на поводу, зачем согласился на эти игры?.. Сейчас он пойдет и выломает к чертям эту дверь, размажет Саллинга по стенке...

Штора на окне исчезла, промелькнул падающий карниз. Времени на выламывание двери просто не осталось.

В самом начале своего творческого пути Рокко проходил срочную в отряде быстрого реагирования «Пиранья»...

Эбби даже не очень поняла, чего это такое было. Просто вдруг стало очень звонко, громко, светло и свежо, а еще мимо нее и, кажется, немного по ней пронеслось что-то большое и страшно ругающееся неприличными словами. Эбби прижалась к холодной батарее и подключила к остальным органам чувств могучий мозг.

Выходило, что большое и матерящееся – это Рокко, а вошел он через окно, путем его разбивания – поэтому звонко и громко, в результате чего свежий воздух и свет наконец-то смогли пробраться в квартиру Саллинга – вот вам светло и свежо! Все понятно, если умеешь мыслить логически.

Сделав все необходимые выводы, Эбби Лаури успокоилась и отдалась чисто эстетическому наслаждению.

Рокко Сальваторе был прекрасен. Могучий и опасный, он возвышался над извивающимся червяком Майки Саллингом, словно древний бог возмездия, воплощая все самые смелые эротические фантазии и мечты Эбби.

Он пнул Саллинга в бок, Майки взвыл:

– Вы... кто?!

– Конь в пальто! Где диск, сволочь?! Эбби, прикройся.

Эбби ойкнула и одернула лиловое платье, задравшееся до ушей. Майки свернулся на полу калачиком и с надрывом заголосил:

– Да нет у меня никакого диска, блин! И не было никогда! Только тот, что я ей отдал, демонстрационный. Все было у меня в компе, а она... она... нет, я не могу поверить! Три года работы – псу под хвост! И этот сдавать послезавтра, я же уже аванс взял...

Рокко посмотрел на Эбби, она ответила ему недоумевающим взглядом. Рокко наклонился и двумя пальцами, брезгливо, словно прокисшую половую тряпку, поднял Саллинга с пола.

– Слышь, ты, плесень! Ты меня не серди. О чем ты тут болтаешь? Какой аванс? Ты что, порнушкой подрабатывал?

– Я книгу писал! Триллер! Я договор заключил с издательством «Фатум». Там у меня девку шантажируют, она убивает шантажиста, пытается спрятать труп... Я хотел посмотреть, до чего ты дойдешь, Эбигейл! Это эксперимент был, дура! Поняла? Экс-пе-ри-мент!

Эбби ошеломленно поинтересовалась:

– То есть... ты что же, проверял, не убью ли я тебя? Значит, не было никакого диска? И на той записи – не я?!

Она вскочила, подбежала к Майки Саллингу и изо всей силы двинула его кулачком в живот. Рука тут же заболела, Саллинг же издал отчаянный вопль и повис в руке Рокко, еще больше напоминая пресловутую тряпку.

– Да с чего там тебе быть-то! Мы же оба тогда были никакие! У нас бы ничего и не вышло. А тебе я дал фрагмент одного фильма, внеконкурсного, с Каннского фестиваля, между прочим. «Во тьме» называется. О-о-о, что ж теперь делать-то... Сука такая...

Рокко вкрадчиво поинтересовался:

– А хочешь, теперь я тебя ударю? Нет? Тогда будь добр, закрой свое поддувало. Эбби, ему ноги-руки переломать?

Саллинг тихо взвыл. Эбби презрительно усмехнулась и покачала головой. Рокко кивнул и снова повернулся к Майки:

– Будешь еще женщин шантажировать, подонок?

– Нет! Клянусь!

– Ладно. Сейчас я тебя роняю на пол, ты тихонечко лежишь, отдыхаешь, потом собираешь свои шмотки – и исчезаешь навсегда. Если еще раз я вижу тебя рядом с моей женщиной – вот этой, если ты не понял, – руки твои и ноги будут болеть очень сильно, но отдельно от тебя. Этот город мал для нас двоих, слизняк.

Рокко действительно уронил Саллинга на пол и подошел к Эбби, восхищенно взиравшей на него. Чуть смущенно улыбнулся...

– Мне всегда хотелось это сказать. Насчет города...

– Понимаю тебя, мой герой. – Эбби брезгливо обогнула корчившегося на полу Майки Саллинга и пошла к двери. – Пойдем отсюда, Рокко. Прощай, Майки.

В подъезде Рокко вдруг взял ее за руку и сурово сказал: