|
Оценить:
|
Сто имен любви
3
Вот таковы были ее воспоминания о ночи, так сказать, любви, и больше всего Эбби боялась, что романтический юноша Майки Саллинг полезет к ней прилюдно с нежностями, возомнив невесть что, а ей будет неудобно его отшить, мальчик не виноват, что она не может ответить на его любовь в том смысле, что не очень помнит, как там все было...
Мальчик переплюнул даже самые смелые опасения Эбби Лаури. Он явился на работу только через три дня и положил перед Эбби обычный лазерный диск. После чего подмигнул Эбби и ушел.
И она, идиотка, еще и не сразу этот диск посмотрела, потому что ей было не до того, она рассчитывала всякие амплитуды и траектории... Она просто сунула диск в рюкзак – и забыла о нем. Именно поэтому Саллингу пришлось пойти на крайние меры – и вчера, накануне свадьбы Моники, Эбби получила по электронке от него письмо. В нем Майки Саллинг настойчиво рекомендовал просмотреть диск и недвусмысленно намекал, что если Эбби не выполнит некоторых его требований, то он содержание диска выложит в Сеть...
И она посмотрела.
Никогда, никогда больше она не позволит никому пренебрежительно отзываться о тех актерах, которые снимаются в порнофильмах. Потому что они действительно талантливы и вкладывают в свою игру всю душу. В жизни все выглядит совсем не так, мерзко и смешно, унизительно и глупо...
Вчерашний вечер и большую часть ночи Эбби просидела перед компом, тупо глядя на экран и время от времени перечитывая письмо Майки. Все это было бы смешно, когда бы не было так подло. Эбби изо всех сил пыталась рассуждать логично...
Майкл Саллинг, судя по всему, был на редкость трезвомыслящим человеком. Ученая степень ему не светила, хорошая должность на кафедре тоже, так что помочь могло лишь одно средство, испытанное веками: удачная женитьба. В этом смысле Эбби Лаури, вероятно, подходила по всем статьям – сугубо академическая семья, связи во всех буквально университетах мира, собственно научная репутация самой Эбби Лаури...
Нет, это не было предложением руки и сердца, все же на улице двадцать первый век, и заставить девушку выйти замуж силой практически нереально, но!
Майки начал с малого. В письме содержалось требование вступить с ним, Майки, в неформальные и приятные ему, Майки, отношения не позднее следующего уик-энда, иначе уже в понедельник видеозапись кувырканий Эбби Лаури в постели будет выложена на сайтах университета, Астрофизического общества и просто в Сети. Убить это Эбби не убьет, с работы ее не уволят, а стыд, как известно, не дым, глаза не выест.
Зато, если она согласится на неформальные отношения, жизнь ее будет прекрасна и удивительна, не говоря уж о том, что у нее наконец-то появится официальный и постоянный партнер. Жених, если угодно. Парень. Мужик. Короче, поняла, Эбигейл?
Это было дико, глупо, смешно, мерзко, нереально – но Эбби отчетливо понимала: пусть ее действительно никто не уволит и никуда не выгонит, пусть ей не накидают черных шаров на защите, не закроют программу исследований, но сама она больше никогда не сможет посмотреть окружающим ее коллегам в глаза. И потому придется уйти, а еще лучше – эмигрировать, а уж самое прекрасное – сбежать на необитаемый остров и до конца своих дней числиться пропавшей без вести!
Эбби Лаури очнулась и с изумлением посмотрела на Джессику, махавшую перед ней руками.
– Ты чего это?
– Эбигейл, ты ваще! Пошли жениться, говорю! Без свидетелей не начинают! Слушай, там со стороны жениха привалил такой отпадный парнишка! Высокий, красивый... жаль, ты ему по росту не очень.
– Я попросила бы! Вперед!
Эбби Лаури торопливо поправила темные волосы, одернула оборочки и рюшечки, задрала нос повыше – и отправилась на чужую свадьбу.
Свидетель был высок, элегантен, русоволос и ясноглаз, на свидетеле был шикарный английский костюм и вообще – все в свидетеле было прекрасно, кроме одного: он был несомненным и стопроцентным мужчиной, а в данный исторический отрезок жизни Эбби Лаури относилась к существам противоположного пола несколько предвзято.
Свидетеля звали Энтони. Он ослепительно улыбнулся своей, так сказать, партнерше – и немедленно получил в ответ жуткую гримасу и глухое рычание. Он охнул и даже на всякий случай прикрылся букетом.
Потом набежал фотограф, рассовал всей группе брачующихся и сочувствующих цветочки и принялся щелкать затвором. Во время фотосессии двух свидетелей – ее и Энтони – Эбби случайно посмотрела в зеркало и расстроилась окончательно. Дурак фотограф дал длинноногому и худощавому Энтони крошечный букетик из коротких и пухлых белых розочек, а невысокой и довольно плотненькой Эбби – огромный букетище из кроваво-красных гладиолусов с нее саму ростом. Если это не комическая фотография, то уж и непонятно, как она должна выглядеть! К тому же на лице Энтони сохранялось опасливо-испуганное выражение, а у Эбби – воинственно-неприступное. Джессика помирала со смеху за спиной фотографа.
Потом был торжественный выход на крыльцо церкви, суматоха, хлопанье пробок, поголовное чоканье шампанским, слезы тещи и свекрови, братание друзей жениха с подругами невесты и совершенно несвоевременный бросок невесты букетом в толпу визжащих девиц. Естественно, по закону подлости разлохматившиеся цветы смазали Эбби по физиономии и упали на грудь, засыпав лиловый шелк отравно-оранжевой пыльцой с лилий...
Кстати о лилиях. Или некстати... но все равно. Джессика о своем предложении не забыла и уволокла Эбби буквально в последний момент. Кажется, больше всего этому обрадовался несчастный Энтони, за время церемонии бракосочетания запуганный Эбби до полусмерти.
