Кристина Орбакайте. Триумф и драма

Оглавление

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

Хорошо нам известный Олег Непомнящий возглавил новый ВИА «Москвичи», созданный при Росконцерте. В ансамбле имелся один вокалист (Юлий Слободкин), но этого показалось мало, и Непомнящий решил добавить еще и вокалистку. И лучшей кандидатуры, чем хорошо знакомая Непомнящему Алла Пугачева, трудно было себе представить. И вот в один из ноябрьских дней руководитель ВИА отправился в дом, где обитала певица. Далее послушаем рассказ самого О. Непомнящего:

«Поднявшись по ветхим ступеням, я постучал, и Алла сама открыла мне дверь. Из квартиры пахнуло умилительными детскими запахами – глаженого белья и кипяченого молока. Мы поздоровались, она пригласила меня войти, как-то машинально, не обрадовавшись и не удивившись моему приходу. Во всем ее облике сквозила бесконечная усталость, будто бы каждое движение давалось ей с трудом. Как все творческие люди, она тяжело переносила образовавшуюся вокруг нее пустоту. Работа была ее главным стимулом в жизни, она не могла, не умела быть счастлива одними семейными заботами, ни любовь к мужчине, ни любовь к дочери не могли поглотить ее целиком, без остатка. Возможно, она сознавала это и мучилась чувством вины за то, что она не такая, как все «нормальные» женщины, пыталась обуздать себя и соответствовать образу идеальной матери.

Я сбивчиво, то перескакивая с пятого на десятое, то вдруг вдаваясь в ненужные подробности, объяснил ей цель своего визита, закончив свою речь решительным предложением о совместной работе. Она сопротивлялась мне, как Ева сопротивлялась обаянию змея-искусителя:

– Ты что, с ума сошел! У меня маленький ребенок! Кто с ней будет нянчиться? Ты что ли?

– А хоть и я! – парировал я в запальчивости и тут же сообразил, что это заявление вряд ли сойдет мне с рук…»

Короче, Непомнящий уговорил Пугачеву вернуться на сцену, но сам вынужден был переквалифицироваться в няни, поскольку молодая мама, поймав его на слове, заставила Олега сидеть с ее дочерью. Правда, так продолжалось недолго, так как вскоре к делу воспитания девочки подключились бабушки и дедушки с обеих сторон.

Освобожденная от значительной доли материнских обязанностей, Пугачева рьяно бросилась делать карьеру. Что было естественно, поскольку деньги молодой семье были необходимы позарез. Тем более что в конце 1972 года они получили новую квартиру и ее надо было обустраивать. Новым жильем оказалась отдельная двухкомнатная квартира в девятиэтажке на Новокузьминской улице, рядом с мебельным магазином. Именно в последнем молодые приобрели первую значительную вещь – польский гарнитур из 12 предметов. К тому времени Орбакас зарабатывал на эстраде по 350–400 рублей, а Алла, будучи солисткой в оркестре Олега Лундстрема – около 180–200 рублей.

Переезд в новую квартиру не отразился на судьбе Кристины – большую часть времени она проводила не с родителями, которые в поте лица трудились и отсутствовали дома сутками, а в Литве, у родителей Орбакаса (у тех в Паланге был дом на берегу моря). Жить там Кристине нравилось, поскольку рядом было море и лес: можно было сутками купаться и бегать по пляжу, а также собирать ягоды, которые они потом с бабушкой несли на рынок продавать (однажды маленькой Кристине пришлось торговать ягодами, когда бабушка на какое-то время отлучилась от прилавка). В итоге за пару лет своего пребывания там Кристина превратилась в настоящую литовку: ее крестили в местном костеле и литовский язык она знала лучше русского.

Однако периодически девочка приезжала в Москву и жила то у родителей, то у московских бабушки и дедушки. Именно в один из таких приездов в 1973 году произошел сценический дебют юной Кристины. Хотя, как уже говорилось выше, впервые на сцену она вышла, будучи в утробе своей матери. Но в 73-м случился настоящий дебют – тогда Кристина вышла на сцену своими ножками. Вот как об этом вспоминает М. Орбакас:

«Мы с Аллой тогда работали в программе с цыганами – Петром Деметром и его покойной женой Розой Джалакаевой. Однажды кого-то из зрителей не пустили к ним подарить цветы, и нас попросили их передать. Мы сунули букет Кристинке, она вышла на сцену, как будто из зала, и вручила его Розе. «А теперь поклонись», – сказали ей. Она поклонилась – попкой к залу. «Нет, надо в зал», – поправили ее. Тогда она выбежала из-за кулис и поклонилась еще раз – уже как следует…»

Как ни странно, но переезд в новую квартиру не смог уберечь молодую семью от развода. Причиной его было множество факторов, в том числе и творческие. Имеются в виду растущие аппетиты Пугачевой по части карьерных амбиций. Ее манила слава эстрадной звезды, и Орбакасу в этих планах места не было. То, что он мог дать Пугачевой (ребенка), он уже дал, а в остальном проку от него было мало.

Логическая развязка во взаимоотношениях Пугачевой и Орбакаса наступила осенью 1973 года – молодые развелись. По иронии судьбы, развод выпал на тот же день, в какой расписались – 8 октября. М. Орбакас вспоминает:

«Все получилось как-то само собой. Помню, я вернулся из Ленинграда, а на столе – записка от Аллы: «Я уехала. Буду такого-то». Недели через полторы она появилась. Мы в отпуск собирались. А тут она говорит: «Я опять уезжаю». Ну ладно… Я отправился отдыхать один… Недели через две меня отозвали на работу. Потом вернулась Алла. Мы поговорили и решили пожить отдельно. Подали заявление на развод. Алла нашла вариант размена, и я переехал в Марфино. Единственное, что взял из старой квартиры, – матрас, подушку, телевизор «Горизонт» и китайский обливной таз. Причем сразу после переезда я уехал на гастроли. Потом, когда вернулся, начал обустраиваться: купил топчан, шкаф, стол, стулья…