Люди легенд. Выпуск первый

Оглавление

«ПАРТИЗАНАМ 3–й БРИГАДЫ!

Партизаны! Вы окружены шестью тысячами регулярных войск. Ваше положение безнадежно. Не сопротивляйтесь, иначе погибнете под огнем германских пулеметов и пушек. Сдавайтесь! Лучше почетный плен, чем бессмысленная смерть. Эта листовка служит пропуском при сдаче в плен.

Германское командование».

Сыплются колкие, иронические возгласы:

— Спустил, видать, Гитлер штаны Шпейману. Агитацией занялся, старый черт.

— Ишь, сучий рот, вежливое обращение шлет. Раньше все виселицей грозился.

— Забыл, видать, как сам еле ноги из‑под Михайловского унес.

— «Погибнете…» Держи карман шире. Раскудахтались. Удалось картавому крякнуть, а теляти волка съесть.

Сзади группы, окружившей Гвоздева, раздалось негромкое:

— Смех смехом, товарищи. Но фашисты все же в одном месте листовки почти не лгут. Я имею в виду количество их войск, окруживших бригаду.

Эти слова произнес Герман, незаметно подошедший к сараю. Вынув карту, комбриг продолжал:

— Вызвал я вас посоветоваться. Положение бригады критическое. Иван Васильевич, доложите товарищам общую обстановку.

Герман задымил трубкой, и сразу же у всех присутствовавших на совещании появились в руках «козьи ножки». Говорили в сизом махорочном дыму. Докладывали коротко, предложения высказывали твердо, решительно… Обстановка была действительно очень сложной. Линия окружения уплотнялась. Единственным местом, где еще не появлялись гитлеровцы, была небольшая деревушка Житницы, расположенная на холмах, окруженных перелесками.

Выслушав мнение Крылова, заместителей командиров полков по разведке, Панчежного и Воскресенского (начальник политотдела заменял комиссара, вызванного несколько дней назад в Валдай), Герман принял решение укрыться на время в Гугодевских лесах, идти туда через Житницы. Уточняя маршрут и порядок движения, он предупредил командиров полков Синяшкина, Худякова, Ефимова и Ярославцева, что надежда на прорыв без боя весьма призрачна.

Когда сгустились сумерки, бригада начала движение на юг. Шли молча, долго. Колонна растянулась. Неожиданно гнетущую тишину разорвала пулеметная дробь. В Житницах, как и предполагал комбриг, уже обосновался вражеский батальон, усиленный минометным и артиллерийским подразделениями. Герман приказал Худякову выбить фашистов из деревни.

Вначале шло хорошо. Бойцы Худякова смелой атакой смяли неприятеля и пробили брешь в заготовленной для партизан ловушке. Но тут случилось непредвиденное. 4–й полк (он состоял в основном из новичков–партизан) не вошел сразу в прорыв. Гитлеровцы опомнились и, обрушив на партизан сильный огонь с флангов, вновь появились у объятых пламенем изб.

— Черт побери! — впервые взорвался Герман. — Какой промах!

Комбриг понял: еще немного, и случится непоправимое — фашисты наглухо закроют проход. Нужен новый рывок. Сильный. И немедленно.

— Штабной отряд, ко мне!

Партизаны Кости Гвоздева сгрудились вокруг комбрига. Молодые, но опытные бойцы — гвардия бригады, не раз ходившая в лихие атаки.

— Орлы, на вас надеюсь. Вперед!

Вот как дальнейший ход боя описывает в своих воспоминаниях Воскресенский:

«Отряд, не останавливаясь, шел вперед, на пригорок. Ребята бежали, стреляя на ходу, ложились и стреляли лежа и снова вскакивали, чтобы бежать вперед. Герман, в развевающемся плаще, с высоко поднятым маузером, шел спокойно, точно шагал не навстречу потоку пуль, а навстречу ветру. Ночную темноту густым пунктиром прошивали трассирующие пули. Треск автоматов и пулеметных очередей, разрывы мин слились в сплошной грохот боя.

Германа нагнал Миша Синельников, ординарец Крылова:

— Иван Васильевич ранен!

— Позаботься о нем, Миша, — ответил Герман.

— Александр Викторович! — вскрикнул вдруг Гриша Лемешко, повернув к Герману залитое кровью лицо.

— Гриша, голубчик! Скорее назад, в санчасть.

Отряд устремился к деревне. Выбитые с пригорка немцы вели еще более ожесточенный огонь из деревни и откуда‑то сбоку.

— Я ранен, — склонился ко мне комбриг. — Но молчи, Михаил Леонидович, молчи!

— Шура! — позвал я медсестру Кузниченко. — Бинты!

Нехотя остановившись на перевязку, Герман приказал:

— Не мешкать! Быстрее атакуйте деревню!

Отряд Гвоздева ринулся в деревню. Оставив Германа на попечение Шуры Кузниченко, я бросился догонять бойцов. Мы бежим огородами, по грядам. Впереди, у освещенной стены, мечутся немцы и падают под нашим огнем.

Штабной отряд выполнил задачу. Путь для бригады был открыт. За деревней нас догнал Миша Синельников, он нес планшетку и маузер Германа:

— Убили комбрига!

Это было так неожиданно, что в первое мгновение мы ничего не могли сообразить. Оказывается, Александр Викторович, как только увидел, что штабной отряд ворвался в деревню, отогнал от себя санитаров и бросился догонять нас. С маузером в руке он вскочил в деревню, но на ее окраине, у заросшего пруда, пошатнулся и упал. Две вражеские пули пробили его голову навылет»…

Житницы, сентябрь 1963 года

Жизнь разметала героев народной войны по всей стране. Но где бы ни были ветераны–германовцы, они свято хранят память о своем бесстрашном комбриге. В день двадцатилетия со дня его гибели решено было собраться в Новоржеве — городе, вблизи которого долгое время действовала 3–я Ленинградская партизанская бригада.

В ясный, погожий день 7 сентября 1963 года сотни людей пришли к трибунам парка. В Новоржев приехали делегации Ленинграда, Пскова, представители Ленинградского военного округа, из Горького прилетел бывший комиссар бригады Исаев, из Великих Лук — комбриги калининских партизан Марго и Халтурин. Дорогими гостями псковичей были сын героя Альберт Герман — офицер Советской Армии и сестра героя — Анастасия Викторовна, артистка Ленинградского театра юного зрителя.