Манипулятор: Плутократы

Оглавление

— Вам виднее, — весело отозвался Жуковский. — Вы сами выбираете, с кем вам работать. До свидания. — И он направился к двери. Уже выходя, добавил: — В конечном итоге вы сделали правильный выбор. Все эти чиновники скоро уйдут, на их место придут совсем другие люди. Все в нашем мире меняется. Неизменными остаются только материальные ценности. По моим расчетам, вы получите никак не меньше тридцати шести миллионов долларов. Я не знаю, сумеете ли вы оставить все эти деньги себе или должны будете отдать часть их другим, но в любом случае это одна из самых больших взяток, какие я давал кому-либо в мире.

Петровский вспомнил, как его успокаивал Бронштейн.

— Не нужно считать деньги в чужом кармане, — демагогически посоветовал он. — Вам остается тридцать девять процентов акций. Это почти сто двадцать миллионов долларов.

Чтобы спасти такие деньги, вас просят поделиться. Разве не логично, что вы должны это делать?

— Возможно, — согласился Жуковский, —хотя я лично предпочел бы ничего вам не давать. Но это как раз тот случай, когда жадность может погубить все дело. Я думаю, мы договорились. Вот моя карточка с личным мобильным телефоном. Звоните в любое время. До свидания.

Глеб Моисеевич протянул карточку и вышел за дверь. Петровский посмотрел в глазок. У лифта стояло двое молодых людей, очевидно телохранители приехавшего олигарха. До конца они не доверяли друг другу. Святослав Олегович осторожно отошел от двери и сел на стул. Посмотрел на карточку. "Пусть Бронштейн работает, а потом посмотрим, каким будет его гонорар", — радостно подумал он.

Раздевшись, Святослав Олегович принял душ и лег спать, предварительно попросив портье разбудить его утром в шесть тридцать. В половине седьмого зазвонил телефон. Петровский побрился, оделся, позавтракал и выехал в аэропорт. Когда самолет взлетел над Хитроу, он подумал, что поступает нечестно по отношению к своей семье. У него было такое чувство, будто он изменил жене. "Приеду к ним, как только вырвусь", — твердо решил Святослав Олегович.

К вечеру он был в Москве — сказалась разница в три часа между ней и Лондоном. Петровский приехал в офис и с удовольствием узнал, что Леонид Исаакович уже вылетел в Нижнебайкальск. Теперь нужно было ждать оттуда вестей. Весь вечер у него было хорошее настроение. Он даже позволил себе пошутить с Инной, своим секретарем. Леонид Исаакович заболел типичным "синдромом профессионала", считая, что может выторговать себе лишние шесть миллионов долларов за свою работу. Значит, нужно поставить его на место. И Петровский позвонил по телефону правительственной связи руководителю налоговой полиции.

Сначала они долго говорили об общих знакомых и о встречах в теннисном клубе. Ни Святослав Олегович, ни его собеседник не умели играть в теннис, но клуб посещали достаточно регулярно. При прежнем президенте карьеру можно было сделать, появляясь в теннисном клубе даже просто в качестве зрителей. После интенсивных тренировок и соревнований следовали совместные процедуры в сауне обильные возлияния, для которых совсем не обязательно было иметь статус чемпиона. При новом президенте в теннис стали играть не так активно, но общие посиделки в сауне и в ресторанах остались неотъемлемой властью их жизни.

— У меня к тебе большая просьба, — сказал Петровский. — Даже две просьбы. Мне нужна реальная картина по Нижнебайкалькому комбинату.

— Это не проблема, — усмехнулся главный налоговый полицейский. — Там недавно убили директора и теперь проводят комплексную проверку с участием ФСБ, прокуратуры, нашей службы и Минфина. У тебя будут все необходимые данные. Что еще? Какая вторая просьба?

— В Москве появилась новая компания "Вымпел", — сообщил Петровский. — Я не знаю, чем они занимаются, но, по-моему, у них есть проблемы с вашей службой. Мне лично так кажется.

— Тебе кажется или уже есть? Я не совсем понял. Нужно, чтобы их не было?

— Нужно, чтобы они были, — уточнил Петровский. — По-моему, никто не имеет права нарушать закон.

— Значит, у них будут проблемы, — хохотнул его собеседник, — можешь не беспокоиться. У них будут большие проблемы.

— Но без перебора, — попросил Святослав Олегович, — не нужно пережимать.

— Сделаем.

— Спасибо. Я твой должник.

— Перестань. Мой сын до сих пор не верит, что ты подарил ему такие часы. Говорит, что таких в мире только несколько штук. Зачем ты делаешь парню такие дорогие подарки? Ему только двадцать лет. Он потом на отца смотреть не захочет.

— Захочет, — уверенно возразил Святослав Олегович, — не волнуйся. — Он положил трубку и подумал, что теперь сам Бронштейн будет просить его помочь «Вымпелу». Ничего, пусть побеспокоится за племянника. Ему полезно. Он должен понимать, что за столько лет его отсутствия в стране здесь несколько изменились общие правила. Затем попросил Инну сделать ему крепкий кофе. Казалось, все идет хорошо.

Но вечером ему позвонили. Святослав Олегович забыл, что можно провести Алентовича и его партнеров, унизить и выгнать Валентина Георгиевича, так очевидно причастногo к убийству директора комбината в Нижнебайкальске, попытаться поставить на место Бронштейна и тайком слетать в Лондон, чтобы перевести все акции на свое имя, все можно сделать, но вот обмануть влиятельных правительственных чиновников — невозможно. Его выезд и въезд зафиксировали на границе, когда он проходил пограничный контроль. Очевидно, о его неожиданном визите в Лондон сообщили по инстанциям. Поэтому-то и последовал этот неожиданный телефонный звонок.