Смерть дипломата

• Предыдущая
• 30/61
• Следующая

– Будем считать, что мы оба помогаем друг другу, – примирительно произнес Кулиев. – Итак, что именно произошло? Давай уже без ненужных споров. В конце концов вспомни, что мы с тобой вместе учились. Хотя бы иногда старайся помогать и нам.

– Это я сейчас и делаю.

– Рассказывай, – кивнул Кулиев.

– Американцы считают, что это – провокация иранской стороны, – сообщил Дронго.

– Иранцы рехнулись, чтобы убивать своего агента у российского посольства, рискуя лишиться последнего союзника в регионе? – возмутился Самедов. – Ты думаешь, о чем говоришь?

– Именно поэтому американцы считают, что иранская разведка могла пойти на такой шаг, когда никто не станет их подозревать в подобных нелогичных действиях. Сама фигура Шевалье вызывает много вопросов. Затем дальше. Сами иранцы считают, что это – провокация либо американцев, либо израильтян. Скорее даже израильтян, которые за последние несколько месяцев уже убили трех известных иранских ученых, занятых разработкой ядерной программы в Иране.

– Что думают в российском посольстве?

– Считают, что необходимо провести тщательное расследование. Но не хотят делать поспешных выводов, понимая, как важно сначала все уточнить.

– Правильно думают, – согласился Самедов.

– Что еще? – требовательно произнес Кулиев.

– Еще я встретился с Нафиси, он очень недоволен ситуацией вокруг убийства Шевалье и, не скрывая, говорил мне об этом. Но самое неприятное, что вчера вечером, когда я вышел из иранского посольства, я нашел своего водителя оглушенным, в салоне лежала записка, в которой мне предлагалось немедленно уехать.

– Записку сохранил? – спросил Кулиев.

– Конечно. Она у меня.

– На каком языке?

– На русском.

Кулиев и Самедов переглянулись. Дронго прошел к столу, достал записку и передал ее своему гостю.

– Это уже интересная информация, – сказал, читая записку, Кулиев. – Значит, неизвестные написали тебе угрозы на русском языке. Очень забавно.

– Ну да. Понятно, что они намекали на то, что я слишком тесно общаюсь с российским посольством и прибыл сюда из Москвы.

– А разве все не так?

– Так. Но, написав записку на русском, они продемонстрировали свое отношение ко мне, еще и оглушили моего водителя. Ничего не мешало им просто передать записку в конверте. Нет, им было важно ударить парня по голове, чтобы я понял серьезность их намерений. И сегодня утром представитель МОССАДа предупредил меня об опасности, которая мне угрожает.

– Жаботинский?

– Если ты знаешь, зачем спрашиваешь?

– А я хочу услышать подтверждение от тебя. Не забывай, что ты работаешь не на МОССАД, и Баку – твой родной город.

– Именно поэтому я и отвечаю на твои вопросы, – заметил Дронго, – и не нужно на меня давить, это уже неприлично.

– Что было еще?

– Ничего. Меня предупредили об опасности, и мы поехали в ресторан. Возможно, за мной следили, и, когда мы выходили из ресторана в меня попытались стрелять. К счастью, Эдгар Вейдеманис был начеку и спас меня.

– И больше ничего?

– Пока нет.

– Тогда объясни, почему такая серьезная организация, как МОССАД, решила помочь тебе и предупредить о грозящей опасности?

– Спроси лучше у них.

– Я спрашиваю у тебя.

– Полагаю, что они просто достаточно умные люди. У меня есть возможность выйти на убийц французского дипломата, попытаться раскрыть это преступление. И если они действительно непричастны к убийству, то, разумеется, хотят знать, что именно здесь происходит. Слишком близко от их границ и слишком опасно. Поэтому они заинтересованы в успешном завершении моего расследования.

– Не убедительно, но возможно, – согласился Кулиев.

Он достал телефон, набрал номер и спросил:

– Что-нибудь узнали о машине шемахинского полицейского?

– В детстве я читал сказку о шемаханской царевне, – вспомнил Вейдеманис, – никогда не думал, что на самом деле есть такой город.

– И очень древний, – подал голос Самедов, – раньше была столицей Шемаханского ханства.

Кулиев сделал нетерпеливый жест рукой, чтобы они замолчали.

– Все узнали, – доложил ему в трубку офицер, – эта машина действительно принадлежит полковнику Вердиеву. Но он еще два года назад подарил ее своему младшему брату, который живет в Баку.

– Кем работает его брат, уже узнали?

– Он работает в какой-то фирме по продаже сельскохозяйственных удобрений, – ответил офицер. – Керим Вердиев, ему тридцать восемь лет, машину водит по доверенности, специально не переписывая на себя, чтобы она числилась за его старшим братом, полковником полиции.

– Ты запомнил их лица? – спросил Кулиев, обращаясь к Дронго.

– Я их даже не успел увидеть, – признался тот.

– А вы? – обратился генерал к Вейдеманису.

– Конечно, запомнил, – кивнул Эдгар.

– Пусть срочно пришлют его фотографию, – приказал Кулиев, продолжая разговаривать с офицером, – прямо сейчас.

– Куда послать?

– На мой телефон, и немедленно.

Кулиев закончил разговор, посмотрел на сидевших за столом мужчин и спросил у Дронго:

– Почему он принимал участие в твоем убийстве? Может, у него с тобой какие-то личные счеты?

– Я вообще не знаю ни его старшего брата, ни этого торговца навозом, – в сердцах бросил эксперт.

– Почему навозом? – усмехнулся Кулиев.

– Сельскохозяйственные удобрения, – напомнил Дронго. – Это может быть только высококачественный навоз. Кстати, откуда они получают свой товар?

Кулиев позвонил своему офицеру.

– Откуда они получают свой товар? – поинтересовался он.

• Предыдущая
• 30/61
• Следующая