Зеркало времени

Оглавление

126

Несмотря на признаки надвигающейся старости, которые Эмили искусно скрывала и которых никто, кроме меня, даже не замечал, поразительная красота ее черт — полные рельефные губы, длинный тонкий нос, изящно изогнутые брови и точеные скулы, все в обрамлении роскошных черных волос — не переставала восхищать меня. Однажды я достала блокнот и попыталась запечатлеть на бумаге ее облик, пока она спала, — ведь мадам и мистер Торнхау всегда считали, что у меня незаурядные способности к рисованию, каковой талант, как я теперь знала, достался мне от матери; но получившийся портрет столь сильно уступал оригиналу, что я вырвала страницу и бросила в камин.

Я невольно задумалась, какие же образы витают за этими сомкнутыми веками с длинными ресницами. Похоже, дневной сон Эмили не тревожили кошмары, одолевавшие ее по ночам. Может статься, ей грезились озаренные солнцем дни далекого прошлого, когда она еще не омрачила свою жизнь преступными деяниями, не стала соучастницей предательства и убийства — когда она была просто мисс Эмили Картерет, очаровательной дочерью мистера Пола Картерета из вдовьего особняка в Эвенвуде, еще не ведающей ни мук нечистой совести, ни губительного яда дурных предчувствий.

Перечитав сейчас написанное выше, я в очередной раз поражаюсь двойственности и переменчивости тогдашних своих чувств к леди Тансор. Ведь я уже знала, что она разрушила жизнь моего отца, и должна была ненавидеть ее за это, как велела мадам, мой обожаемый ангел-хранитель. Конечно, я хотела, чтобы она понесла наказание за все содеянное. Когда я сидела там и смотрела на спящую женщину, своим вероломным предательством толкнувшую моего отца на убийство и лишившую меня всех благ, на какие я имела право по рождению, я опять исполнялась решимости и ожесточалась сердцем; но когда она просыпалась и сонно улыбалась мне, лениво шевелясь под грудой пледов, весь мой праведный гнев мигом улетучивался.

Иногда (как в описываемый день) я даже начинала всерьез сомневаться, что мне по плечу затеянное Великое Предприятие. Ведь я так молода, так неопытна, так мало подготовлена к опасному заданию, с которым меня прислали в Эвенвуд. Я обмирала от ужаса при мысли о предстоящих испытаниях и изнывала под бременем ответственности, возложенным на меня мадам и моим отцом.

Такие вот тягостные мысли проносились в моей голове в последний день нашего пребывания на Гросвенор-сквер. Я сидела возле спящей Эмили с нераскрытой книгой на коленях, размышляя о последних событиях, и в своей глубокой задумчивости не заметила, как она проснулась.

— Алиса, милая, вы здесь, — сонно пролепетала она с томной улыбкой, — как всегда, когда я пробуждаюсь. Словно памятник Терпению. Такая замечательная девушка… такая замечательная подруга.

Эмили сказала еще несколько добрых слов, с нежностью и неподдельной искренностью. И снова, как я ни противилась, решимость моя начала таять под действием ее колдовских чар. Да неужто же она и вправду виновна в преступлениях, в которых ее обвиняют и мадам, и мистер Роксолл? Возможно, она совершила их вопреки своей воле и совести, движимая сначала слепой любовью к Фебу Даунту, а потом отчаянным страхом разоблачения?

Она до сих пор терзается угрызениями совести, о чем со всей очевидностью свидетельствуют ночные кошмары, постоянно одолевающие ее, а значит, заслуживает снисхождения. Так рассуждала я, завороженная сонным взглядом Эмили; но потом в мгновение ока чары рассеялись.

— Да, кстати, — вдруг промолвила она небрежно-властным тоном, — доктор Мэнли посоветовал мне уехать из Англии до конца зимы. Он полагает, перемена климата пойдет мне на пользу. Я займусь приготовлениями к отъезду сразу по нашем возвращении в Эвенвуд. Пожалуйста, позвоните, чтобы подали чаю. У меня во рту пересохло.

Не промолвив боле ни слова, она взяла журнал, раскрыла и принялась читать.

Я чуть не лишилась дара речи от неожиданности.

— Уехать из Англии? На какой срок?

Эмили подняла на меня глаза и сняла очки.

— Полагаю, это мне решать.

— Вы сейчас говорите со мной как с подругой или как с платной компаньонкой? — спросила я по возможности спокойно.

Ответ последовал незамедлительно.

— Вы забываетесь, Алиса, — резко произнесла она, посуровев лицом. — Наша дружба здесь ни при чем. Я намерена внять совету доктора Мэнли, вот и весь разговор.

Я поняла, что протестовать не имеет смысла. Она не сочла нужным посоветоваться со мной, но приняла решение, руководствуясь единственно своими желаниями, — снова как моя госпожа, а не как настоящая подруга, какой хотела казаться. Так вот, значит, что такое дружеское равноправие в ее понимании.

Господи, какая же я легковерная дурочка! Ведь мадам предупреждала, чтобы я не рассчитывала на неизменную благосклонность леди Тансор, даже когда между нами установятся близкие отношения, ибо нашу дружбу всегда будет отравлять ее гордыня, эгоизм и постоянное желание сохранить превосходство надо мной.

— Складывается впечатление, будто вы не хотите ехать со мной, — сказала она, вперив в меня ледяной взгляд. — Это так?

— Вовсе нет. — Я заставила себя примирительно улыбнуться и, подавшись вперед, взяла ее руку. — Ничего приятнее для меня и быть не может — и уж, конечно, я хочу этого больше всего на свете, если речь идет о пользе для вашего здоровья.

Хотя Эмили промолчала, было заметно, что она несколько смягчилась, услышав мои почтительные слова, и потому я, всем своим видом изобразив воодушевленный интерес, спросила, куда мы отправимся.