Отразись в моих глазах

Оглавление

А Энни осталась одна, чувствуя себя как побитая собака, но даже не имея сил завыть. Джереми был прав, все свои соки, всю душу и сердце она вкладывала в спектакли. Иными словами, жила театром, для всего прочего ее просто не хватало…

Расстались они с Джереми не вчера, и Энни не могла бы сказать, что сохнет по нему, но все-таки те наполненные горьким сожалением фразы преследуют ее. Если бы не они, наверное, Энни сейчас совсем иначе чувствовала бы себя под взглядом этого колоритного, одетого почти во все кожаное, играющего мышцами кузнеца.

Да что там, если бы Джереми не произнес тех обидных слов, Энни не оказалась бы здесь, на площади незнакомой деревни, где, очевидно, один местный кузнец вскоре начнет принимать поздравления с победой.

Хотя, строго говоря, удрать из Лондона Энни заставил не Джереми, а шквал критических статей в околотеатральной прессе. Но все вместе - и расставание с Джереми и словесные упражнения критиков - создало такой фон, выдержать который Энни оказалась не в состоянии.

Пока все эти мысли вертелись в ее мозгу, она с подчеркнуто безучастным видом поглядывала по сторонам. Однако некое шестое чувство подсказывало ей, что кузнец глаз не отвел. Интуиции вторили импульсы, посылаемые скрытыми в коже нервами, которую будто слегка покалывало от пристального мужского взгляда.

Чуть позже, когда один участник соревнований по армрестлингу проиграл, публика принялась подбадривать двоих оставшихся - Фреда, почти не привлекшего внимания Энни, и Макса, того самого, в кожаном жилете.

Оба кузнеца отвечали кто во что горазд. Энни наблюдала за этим. В какой-то момент Макс сделал нечто неожиданное: послал ей воздушный поцелуй. Затем, не успела она ни опомниться, ни определиться с реакцией, взгляды всех окружающих женщин нацелились на нее. Интерес сочетался в них с завистью.

По- видимому, кузнец Макс был здесь популярен, по крайней мере среди дам. Когда спустя минуту он одарил воздушными поцелуями также и других женщин, те просто взвыли от восторга.

Энни усмехнулась втихомолку. Какие страсти кипят в этой деревне!

Когда Фред и Макс сели друг против друга за стол, приготовившись мериться силами, случилось нечто неожиданное: толпа придвинулась к месту соревнования ближе, увлекая за собой и Энни. Ей просто некуда было деваться, ее переместили без всяких церемоний, как неодушевленный предмет.

Впрочем, никому, наверное, даже в голову не приходило, что не все здесь болеют за кого-нибудь из соперников.

Очутившись вблизи стола, за которым должна была состояться финальная схватка, Энни сразу почувствовала себя не в своей тарелке. Стоит этому кузнецу Максу повернуть голову - и он упрется в нее взглядом. Чего доброго, подумает, что она нарочно тут встала!

Гм, нет, кажется, он сейчас слишком занят, чтобы вертеть головой по сторонам. Что ж, можно воспользоваться этим и рассмотреть его самого.

Энни так и сделала, скользнула по Максу взглядом. Затем еще раз. И еще…

А потом вдруг заметила, что он тоже смотрит на нее.

О черт! - промчалось в ее мозгу.

Поспешно отведя взгляд, она повернулась, чтобы покинуть место соревнования. Как бы не так! Веселая, разгоряченная публика сгрудилась так плотно, что протиснуться было просто невозможно.

Ткнувшись туда-сюда, Энни поняла, насколько бессмысленны ее попытки. И тут человек с микрофоном - деревенский староста, насколько она успела разобраться, - начал отсчет. Что означало начало состязания.

На слове «два» Энни обернулась.

И словно наткнулась на взгляд Макса.

Ничего подобного она не ожидала. Разве он сейчас не должен быть всецело поглощен схваткой с противником?

Неизвестно отчего, ее бросило в жар. Уши будто заложило ватой. А зрение словно приобрело свойства узконаправленного луча, упирающегося в кузнеца Макса.

Энни показалось, что протяни она руку - и сможет дотронуться до этого мускулистого красавца.

Хотя почему красавца? У них в театре найдется немало актеров с более яркой внешностью. Пожалуй, тут дело в чем-то другом. В колоритности, да, но не только. От этого Энни в жар еще никогда не бросало. Кроме того, ей еще не приходилось испытывать ощущения, что воздух будто изменил свою природу и стал тягучим, как мед или кисель… или что-то в этом роде. Неважно - главное, стало трудно дышать.

Поймав себя на этой мысли, Энни прерывисто вздохнула. Нет, все в порядке, воздух как воздух. Похоже, дело все-таки не в нем, а в ней самой.

Она провела языком по пересохшим губам, и тут в ее голове промчалось: ой, а ведь он белокурый! Надо же, только сейчас заметила. Волосы светлые, да еще выгорели на солнце. Глаза карие. А взгляд будто проникает в душу!

Не успела она подумать об этом, как в ее мозгу словно прозвенел тревожный звонок.

Осторожно, ты в опасности! - слышалось в его переливах. Немедленно опусти глаза, не смотри на этого парня!

С тем же успехом можно было запретить Энни дышать - она просто не смогла бы это сделать. Впрочем, нужно отдать ей должное - попробовала. И даже губу прикусила, чтобы боль помогла ей вернуться к реальности. Напрасно.

И вдруг - вот оно, спасение! - деревенский староста крикнул «Три!», и кузнец Макс отвернулся сам.

Энни перевела дух. Оказывается, прошло всего мгновение, которое требуется, чтобы человек мог произнести «два», а затем «три», а ей показалось, что минуло не менее получаса.

Все, довольно с меня здешних достопримечательностей! - с беспокойством подумала Энни. Никогда еще со мной такого не бывало, чтобы я не могла отвести глаз от мужчины. Уж не заколдованная ли это деревня? Из тех, которые фигурируют в мистических триллерах - приезжает туда человек и все, конец, больше о нем ни слуху ни духу. А если и вырывается, то глубоким стариком или что-то в этом роде. Нет, пора убираться отсюда.