|
Оценить:
|
Разговоры по душам
4
Он все еще не трогал ее — только губы, только стиснутое его рукой запястье. Миранда не могла пошевелиться, да и не очень хотела — ведь к колонне ее прижимал Брюс…
Теперь он целовал ее закрытые глаза, брови, лоб, а потом отпустил ее руку, но только для того, чтобы с силой провести ладонью по груди. Миранда застонала.
Это возбудило его, и он снова припал к ее губам, на этот раз еще настойчивее. Нашел ворот кофты и судорожно рванул мокрую ткань, спустил ее с плеч Миранды, и вместе с кофтой пали последние бастионы защиты. Она почувствовала себя практически обнаженной. Так странно… всего лишь мокрая тряпка…»
Мэтт неспешно поднимался по узкой тропе, ведущей к дому. На плече у него был топор, из-за которого сегодня на рассвете Мэтт Саймон едва не стал покойником. Проще говоря, этот несчастный топор слетел с топорища, и теперь требовалось это дело починить…
Женский вопль, исполненный искреннего ужаса, прозвучал совсем близко, и Мэтт на мгновение замер, не понимая, откуда в этом земном раю взяться женщинам, но вспомнил: из Чикаго должны прикатить две дамочки. Следующая мысль была короткой и очень экспрессивной: ТОЛЬКО НЕ ОФЕЛИЯ!!!
Рискуя второй раз получить топором по башке, Мэтт с размаху вогнал его в валявшееся неподалеку бревно и поспешил к парадному, так сказать, крыльцу.
Офелией звали маленького медвежонка, осиротевшего прошлой весной. Хотя, собственно, не такая она уж и маленькая теперь стала, эта Офелия… Килограммов семьдесят в ней точно есть.
Офелия появилась в «Дубраве» достаточно давно и достаточно маленькой, чтобы привыкнуть к людям и относиться к ним вполне по-дружески. Разумеется, в последнее время при виде черной косматой тушки, стремительно несущейся навстречу новым гостям, многие начинали немного нервничать — особенно женщины. Не объяснишь же всем заранее, что Офелия просто чрезвычайно любопытна и, кроме того, не без оснований полагает, что гости приезжают в «Дубраву» лишь с одной целью: покормить Офелию чем-нибудь вкусненьким.
С другой стороны, Мэтт ни на миг не забывал, что Офелия все же — дикий зверь, и в голову ей взбрести может все, что угодно…
Вывернув из-за угла, Мэтт замер — и вздохнул с облегчением. Не Офелия. Всего лишь Бонус.
Черный пес стоял передними лапами на груди лежавшей женщины и страстно вылизывал ее бледное личико. Бонус тоже очень любил гостей, но в отличие от Офелии — бескорыстно.
Маленькая рыжая девица, бегавшая вокруг и пытавшаяся отогнать Бонуса, кинулась к Мэтту с истошным воплем:
— Отзовите! Отзовите собаку! Скорее!
Легко сказать. Бонус практически любые действия воспринимал как игру, поэтому ему ничего не стоило начать скакать по бездыханному телу приезжей дамочки… Тут Мэтт разглядел ее лицо, и ему стало совсем нехорошо. Слишком бледная она лежала, слишком неподвижная, и странно, неестественно были вывернуты ноги…
Не дай бог, сердечный приступ.
Мэтт больше не церемонился, крепким пинком отправил Бонуса в полет, который пес и исполнил с обиженным взвоем, а сам рухнул на колени возле лежащей дамочки и стал осторожно проверять, нет ли где следов крови. Рыжая топталась за его спиной и патетически завывала:
— Триш! О, Триш!.. Боже, да заберите вы это чудовище!
Чудовище бешено виляло хвостом и порывалось облизать заодно и рыжую.
Слава богу, никакой крови не было. Дамочка просто повалилась на землю, как куль с мукой… хотя нет, для куля она была слишком симпатичная, прямо скажем. Мэтт осторожно поднял ее бесчувственное тело на руки и понес в дом, по дороге поинтересовавшись у рыжей:
— Вы не заметили, она головой не ударилась?
— Я не заметила ничего, кроме этого лохматого чудища. На цепи надо держать больших собак!
Мы не в Чикаго, дорогая, вертелось на языке у Мэтта, но он благоразумно сдержался. Когда на кону стоит сумма, способная покрыть все издержки по ремонту и содержанию «Тихой дубравы» и обеспечить заработком всех ее немногочисленных, но вполне живых и желающих есть обитателей… Тут лучше прикусить язык и не выступать.
— Бонус совершенно безопасен, мисс…
— Сэнди. Зовите меня просто Сэнди. Мы ведь с вами уже заочно знакомы, по телефону. Так что, мистер Саймон…
— Тогда уж и вы меня — просто Мэтт. Так вот, Бонус еще никого в жизни не укусил и вряд ли научится это делать. Он наверняка хотел просто поприветствовать мисс… миссис Хатауэй.
Говоря это, Мэтт не сводил глаз с бледного личика писательницы из Чикаго. Очень красивое личико. Настолько красивое… что Мэтту почему-то совершенно не хочется думать о потенциальном мистере Хатауэе.
Сэнди почувствовала это, рыжая ведьма, потому что в ее голосе явственно прозвучала насмешка:
— МИСС Хатауэй. И вообще, просто Триш — учитывая, что ближайшие несколько дней мы все будем пользоваться вашим гостеприимством, Мэтт. Что же касается собаки… Триш в детстве покусала собака. Довольно сильно, насколько мне известно. С тех пор она боится их панически, то есть бесконтрольно. Мне жаль, но пса все же придется некоторое время подержать на привязи.
— Хорошо. Я понимаю.
На самом деле Мэтта сейчас совершенно не интересовала судьба Бонуса, потому что всеми его мыслями неожиданно завладела эта бесчувственная молодая женщина с черными растрепанными волосами, прильнувшая в беспамятстве к его плечу. Весу в ней было не очень много, но дело даже не в этом. Просто… уж слишком удобно было держать ее на руках. Так бы и не выпускал вовсе. Никогда.
Эта мысль смутила и немного испугала Мэтта Саймона. Он не был отшельником в прямом смысле этого слова, и здесь, в «Тихой дубраве», иногда на несколько дней и даже недель зависали его временные пассии. Надо отдать им должное, сваливали они, как правило, тоже по собственному желанию, убедившись, что Мэтт не может посвящать им двадцать четыре часа в сутки, а горячий секс после того, как нарубишь несколько кубов дров, может и не случиться… Короче, не приживались у него подружки, и все.
