Тревожные будни

Оглавление

126

— Мусора пожаловали! — громко, чересчур громко и нервно возвестил Лиса.

За столом возникло замешательство. Как это часто бывает в подобных случаях, у некоторых из сидевших мгновенно наступило отрезвление.

Блинов и Андреев оказались в серьезном положении. Вместо Лисы и его подружки здесь было восемь человек, на добропорядочность и законопослушность которых надеяться не приходилось. Вряд ли матерый вор имел друзей, почитавших уголовный кодекс. Делать было нечего. Отступить — значило упустить не только Лису, но и, быть может, других преступников. Блинов это хорошо понимал. Что же касается Андреева, то у него мыслей, подобных блиновским, не возникло. Человек, только несколько часов назад пришедший на работу в милицию, не имевший даже минимальных представлений о превратностях и опасностях своей новой службы, а посему не привычный еще к мгновенным реакциям, он попросту растерялся. Так теряется мальчишка, вышедший на честный бой со своим ровесником и неожиданно встретивший не одного противника, а сразу нескольких. Одним словом, он поначалу и растерялся, и почувствовал тошнотворный приступ страха.

Только Блинов, судя по всему, сохранял полное самообладание. Он буквально рванулся к столу, с силой оттолкнул Лису к остальным, властно крикнул:

— Руки! Всем руки вверх! — и, не оборачиваясь, уже несколько спокойнее скомандовал: — Андреев, ко мне, остальным оставаться у входа!

Василий не сразу понял, о каких «остальных» шла речь, и даже хотел оглянуться, но в то же мгновение его осенило, что Блинов пошел, как говаривали в армии, на военную хитрость: он делал вид, будто их не двое, а много. Эта уверенность товарища, его вполне разумный для данного случая маневр и твердость моментально подействовали на Андреева успокаивающе. Он приосанился, протянул решительно вперед руку с пистолетом, давая этим жестом понять, что не остановится ни перед чем, что сил и выдержки у него более чем достаточно.

Замешательство было столь велико, что никто не посмел сопротивляться.

— Всем встать и в угол! — продолжал командовать Блинов.

Никто больше не произнес ни слова. Все послушно встали и с поднятыми руками засеменили в угол. Блинов, наступая, шел за ними по пятам, подступился вплотную. Продолжая держать пистолет в правой руке, он левой начал ощупывать у всех карманы. У кого-то извлек финку, у кого-то — кастет, у одного оказался пистолет. Больше вроде ничего не было.

Андреев тоже подошел чуть поближе, по-прежнему цепко сжимая рукоятку пистолета.

Один из этой группы, видимо желая проверить стойкость двух работников милиции, вдруг стремительно повернулся лицом к Блинову и сделал вид, будто хочет на него напасть.

Андрееву не пришло в голову, что это игра, он принял все всерьез и, подражая Блинову, заорал:

— Руки! Стоять на месте!

Мужчина тотчас же отпрянул, метнув на Василия злобный взгляд, испуганно поднял руки и повернулся лицом к стене. Женщины точно по команде громко и заунывно принялись подвывать.

— Молчать! — приказал Блинов и для острастки легонько ткнул одну из них дулом в бок.

Положение оставалось щекотливым. Шесть мужчин и две женщины, восьмеро против двух... Блинов отлично понимал, что в любой миг может произойти самое невероятное, и мучительно искал выхода. Искал, понимая, что для принятия решения ему отведены считанные минуты. Теперь и Андреев все больше начинал осознавать нелепость и драматическую сложность ситуации, но тоже не находил выхода. Не могли они и посоветоваться друг с другом.

К тому же неизвестно было, кто живет рядом. Можно ли в случае чего опереться на этих людей, видеть в них возможных союзников, или, наоборот, они недруги, готовые выручить попавших в руки милиции приятелей? Да и живут ли здесь вообще посторонние? Может, среди, задержанных как раз и находятся соседи?

Вопросов много, а ответы получать на них практически невозможно. И тикают, тикают часы, поглощая время, отведенное на принятие единственно верного решения, Нетерпеливо ищут его оба работника милиции, нетерпение начинают проявлять и задержанные. Шестеро мужчин и две женщины наверняка знают последовательность действий в подобных случаях, но замечают промедление и никак не могут понять причину его. Но как только поймут!..

Один, кажется, начинает кое-что соображать. Он вдруг нагнулся и что-то швырнул в люстру. Блинов заметил это движение раньше, чем был сделан бросок, и высоко прыгнул, прикрыв рукой лампы. Удар по кисти был, вероятно, очень сильным, потому что лицо Блинова исказила гримаса боли, и он с маху ударил этого мужика рукояткой пистолета по голове. Тот рухнул. Женщины снова голосисто запричитали.

Блинов окончательно вышел из себя и, как следует ругнувшись, оборвал вытье. Наверное, он впервые в жизни не сдержался, впервые употребил не весьма печатное выражение, потому что густо залился краской, а Лиса, хорошо знавший Блинова, удивленно ахнул. Даже тот, кто, очнувшись от удара, лежал на полу и громко постанывал, неожиданно хихикнул. Подействовало это и на остальных. Они как-то сжались, сгруппировались в тесную, послушную кучку и ближе притиснулись к стене

Еще не все из них догадывались, что Блинов мучительно ищет и не может найти выхода. Пока было ясно только одно: вдвоем им не отвести эту компанию в милицию — разбегутся. И Лиса, ради которого предпринималась вся операция, убежит первым. Значит, надо вызывать подмогу. Но как? Телефона нет, звать соседей рискованно, кричать «караул» — смешно. Остается одно — отправиться кому-нибудь из них за помощью.

Кому? Логичнее всего Андрееву. Ведь яснее ясного, что остаться с задержанными, каждый из которых, судя по всему, достаточно опасен, нужно ему, Блинову. Фронтовик, всякое переживший за годы войны, не раз ходивший и в атаки, и в разведку, имеющий за плечами пусть небольшой, но все же необходимый опыт служения в милиции, он мог бы рискнуть продержаться здесь один некоторое время. С другой стороны, совершенно бессмысленно посылать за помощью Андреева. Первый день в милиции, он понятия не имел, куда надо идти, каким кратчайшим путем, что и с кем в этом случае говорить. Не инструктировать же его сейчас при всех. Следовательно, заключил Блинов, уходить нужно ему, но так, чтобы Андреев хоть немного понял его, не переспрашивал, а главное — не испугался. Из всех возможных вариантов он выбрал тот, который показался ему самым простым.