Одноразовое использование

Оглавление

— Вы настоящий руководитель, пан Сеидов, — восхищенно сказал Томашевски. — Не будем терять времени. По машинам…

— Я снимаю с себя всякую ответственность за безопасность нашей командировки, — успел вставить полковник Амансахатов. — Вы посмотрите, что они придумали. Три обычных внедорожника и несколько молодых водителей с одним сержантом. Это разве охрана?

— А вы думали, что нас повезут туда с танковой колонной? — пошутил Сеидов. — Не забывайте, что идет война, и каждый солдат на счету. В восемьдесят шестом, когда шла война между Ираком и Ираном, мы вообще ездили в одной машине вместе с заместителем министра. А сейчас нам дают целых три. Они могли прислать один грузовик и погрузить всех в эту машину.

— Вы шутите, а я говорю серьезно, — помрачнел полковник. — Как я объясню, что нас сопровождала такая малочисленная охрана, в Москве? А если нас обстреляют по дороге? Там на автомобилях обычные стекла. Даже шальная пуля может убить кого-то из наших случайно. Кто будет за это отвечать?

— За все буду отвечать только я один, как руководитель нашей группы, — устало сказал Сеидов. — А насчет шальной пули вы правы. Поэтому пассажиров нужно усадить на заднем сиденье. Тем более что наши чемоданы и грузы, сложенные позади нас, будут являться неплохой защитой в случае нападения. Давайте грузить наши вещи. Вы сами говорили в Москве, что у нас есть только полчаса дополнительного времени. Боюсь, что мы его уже потеряли на бесполезные разговоры.

— Я напишу рапорт, — не унимался Амансахатов.

— Это ваше право, полковник. А сейчас давайте решать, как нам разделить наш груз. Нужно все разместить в трех машинах. И не забывайте разделить всю нашу воду. Боюсь, что в пустыне мы не найдем лавки с дополнительными запасами воды.

— Правильно, — согласился Томашевски. — Но у нас есть сто литров воды дополнительно. Мы разделим ее по машинам.

— Действуйте, — кивнул Фархад. Он сделал несколько шагов в сторону, достал мобильный телефон и набрал номер телефона Карины. Он знал, что она уже на работе. Она ответила сразу.

— Мы долетели благополучно, — сообщил Фархад, — и нас уже встретили. Можешь себе представить, что за нами выслали целый батальон охраны с танками и пулеметами. С такой огневой поддержкой мы можем взять Багдад во второй раз.

— Когда ты так говоришь, я начинаю думать, что вас вообще никто не встретил, — ответила Карина.

— Майор Томашевски со своими людьми, — гордо доложил Сеидов. — И не нужно думать ничего плохого. Мы скоро выезжаем в Ирак. Позвоню вечером, когда устроимся в гостинице. Надеюсь, что там мой мобильник будет работать. Если не смогу позвонить, то перезвоню завтра вечером из Багдада. У нас все нормально, ты не волнуйся.

Он убрал телефон в карман, подошел к Строганову.

— У вас всегда встречают гостей с такой охраной? — уточнил он у дипломата.

— Нет, — убежденно сказал тот, — вам сделали особое исключение. Обычно присылают одну машину с двумя или тремя солдатами. У нас ехала миссия Красного Креста, в которой было четырнадцать человек. Им прислали автобус с водителем и одним охранником.

— Они доехали благополучно?

— Почти. Туда без проблем. Мы повесили их флаг на автобус. А на обратном пути их ночью обстреляли. Видимо, не увидели флага. Двое погибли. Остальные благополучно вернулись домой.

— Тоже статистика, — огорчился Фархад.

— Конечно. На Востоке иное отношение к смерти, чем на Западе. Здесь смерть воспринимают как нормальное явление, которое рано или поздно должно произойти с каждым человеком. Смерти почти не боятся, жизнью не дорожат. Поэтому столько смертников. Верят, что попадут в рай. Говорят, что истинно верующие люди не должны бояться смерти. А здесь почти все верующие. Может, поэтому и не боятся. Я не знаю…

— Вы давно уже здесь?

— Пятый год, — вздохнул Строганов, — через четыре месяца срок моей командировки заканчивается. Надеюсь, меня больше не пошлют в такие жаркие страны. На этот раз попрошусь куда-нибудь в Гренландию, хотя там нет нашего посольства. Ну тогда в Исландию или в Канаду. На другие страны просто не соглашусь.

— Я вас понимаю, — сказал Фархад, — и представляю, как вам сложно здесь жить.

— Надоело, — признался Строганов, — все надоело. И эти арабы, которые нас никогда не поймут. И наши западные друзья, которые тоже никогда не смогут понять арабов. Все надоело. Хочется все бросить и уехать. Но мне осталось еще четыре месяца. Постараюсь выдержать. В Багдаде вас будет встречать сотрудник нашего посольства Михаил Емельянович Гладков. Он там уже три года живет в аду. Семью давно отправил, сам все время ждет, когда его либо убьют, либо захватят в заложники. Причем никогда не знаешь, кто это сделает. То ли сами арабы, то ли американцы решат тебя сдать, то ли местные полицейские захотят тебя продать, то ли твои друзья тебя предадут. В общем, полный букет всяких мерзостей. Вы этим полякам тоже не очень доверяйте. При малейшей опасности они вас бросят. Заберите у них лишние пистолеты и раздайте своим людям. Лучше возьмите один пистолет себе, а другой отдайте вашему бравому полковнику. Будет хоть какая-нибудь защита, если поляки сбегут. А так не волнуйтесь. Вас доставят в Багдад завтра вечером.

— Вы не боитесь говорить незнакомому человеку подобные вещи?

— Нет, — фыркнул Строганов. — Совсем не боюсь. Я восемь раз в Ирак ездил отсюда и каждый раз под смертью ходил. А по сравнению со смертью все остальные неприятности кажутся детскими пустяками. Поэтому я уже ничего не боюсь. У меня боялка лопнула. Теперь я устал и хочу вернуться домой. А вам счастливого пути. Надеюсь, что все будет хорошо.