|
Оценить:
|
Бегство к любви
4
Не хочу, чтоб он меня бил. Да, именно это я и сказала. Глупость, ведь он уже меня бьет, и мои слова ничего не изменят.
– П-плачу, – передразнивает он меня, издавая резкий смешок.
Потом лицо его темнеет, и я точно знаю, что будет дальше. Закрываю глаза и готовлюсь к худшему.
Ощущаю знакомый хлесткий удар его ладони, бьющей меня по лицу.
Резкий привкус крови, затекающей в рот.
Хорошее. Думай о хорошем, Мия.
Тепло солнца на моем лице. Аромат цветов, что растут в моем приоконном ящике. Погожий денек. Я еду в своем автомобиле с опущенным верхом, ветер теребит, ерошит мои волосы – это так приятно. Я – птица. Вольная птица, парящая в поднебесье…
Музыка. Вспомни какую-нибудь песню, Мия. Напевай ее про себя, пока летишь…
– А это – чтоб слезы зря не лила. – Форбс снова бьет меня по лицу. – Плачь, Мия, плачь. А я тебе помогу – чтоб не зря плакала.
Я больше не плачу, но это его не останавливает. Его ничто никогда не останавливает. Форбс закончит, когда выбьется из сил.
Поэтому я улетаю в безопасное место. Туда, где счастье.
* * *
Я очнулась. Сколько времени пробыла без сознания – не знаю.
Я одна, лежу на кухонном полу.
С трудом поднимаюсь на колени. Твердая напольная плитка немилосердна к моим голеням. В голове стучит, в боку пульсирует боль. Рукой ощупываю ребра. Не сломаны – только ушибы. Я уже ломала ребра – знаю, как они болят. Прижимая ладонь к ребрам, чтобы уменьшить боль, встаю с пола.
Плита все еще греется. Ступая тихо, подхожу к ней, выключаю конфорку. Щелчок громким эхом оглашает тишину. Я замираю. Сейчас самое главное – оставаться незаметной. Не хочу привлекать внимание Форбса.
Поворачиваю голову, в щель приоткрытой двери вижу его. Он сидит на диване, смотрит на бутылку с пивом, что держит в руке.
Я знаю, что будет дальше. Эту сценку мы разыгрываем регулярно.
Бесшумно ступая, я осторожно открываю дверь, проскальзываю в коридор и прямиком иду в ванную.
Тихо затворяю за собой дверь, достаю из шкафчика аптечку, рассматриваю в зеркало лицо.
Синяков нет. Форбс обычно не бьет так сильно по лицу, чтобы остались кровоподтеки, – как и Оливер.
Кровоподтеки на лице вызывают вопросы.
Проверяю губу. Рассечена изнутри. О зубы.
Глотаю две таблетки «Адвила», чтобы унять боль в ребрах, смачиваю ватный тампон в растворе антисептика.
Оттопырив губу, промокаю антисептиком порез на губе.
– Черт, – шепотом чертыхаюсь я.
От боли из глаза вытекает слеза. Я вытираю ее ладонью.
Обработав рану, бросаю тампон в урну, закрываю и убираю на место аптечку.
Осторожно задираю на себе рубашку, осматриваю область грудной клетки. Кожа в этом месте покраснела и вспухла. Через несколько часов появится синяк. Большой.
Краем глаза улавливаю движение в дверях.
Форбс.
Я замираю. Пальцы сами собой разжимаются, выпуская нижний край рубашки. Она падает вниз, закрывая оголенный участок тела. Закрывая следы побоев.
– Что я наделал. – В его голосе раскаяние, в глазах – слезы.
Я тебя ненавижу.
– О боже. Прости, Мия. – Он кидается ко мне, хватает меня, прижимает к себе.
Ему плевать, что я морщусь от боли в ребрах. Он думает только о себе. Он всегда думает только о себе. Лишь бы его величеству Форбсу было хорошо, – чего бы мне это ни стоило.
– Прости, Мия, прости. Я так виноват, – бормочет он, покрывая мое лицо поцелуями. Пустые слова.
Мое лицо мокро от его слез. Они вызывают у меня гнев. Я чувствую себя использованной. Слабой. Ничтожной.
– Ничего, – шепчу я.
Все идет по сценарию. Вся моя жизнь – это один большой дурацкий сценарий.
– Это больше не повторится. Клянусь. Я так тебя люблю, Мия. Просто представил тебя с другим парнем, и во мне взыграла ревность, а в последнее время на меня столько всего навалилось: отец и…
Я перестаю внимать его голословным объяснениям и пустым оправданиям, просто стараюсь вовремя вставлять реплики.
– Все нормально, Форбс. Все будет хорошо.
– Я люблю тебя, – выдыхает он. – Я не могу тебя потерять. Не знаю, что бы я делал без тебя.
Я чувствую, что настроение его меняется, и знаю, что будет дальше. То же, что всегда после того, как он меня изобьет.
Его ладонь перемещается на мои джинсы, он расстегивает на них молнию, сует руку в мои трусики.
– Я так тебя люблю, Мия. Позволь, я все исправлю. Умоляю.
Я закрываю глаза, согласно киваю.
Я не сопротивляюсь. Я никогда ни в чем ему не отказываю.
Зажмуриваясь, я позволяю Форбсу себя раздеть. Позволяю овладеть мною у стены, – так бывает каждый раз.
И, каким бы извращением это ни казалось, в душе мне хочется чувствовать себя счастливой. Чувствовать себя любимой. Пусть это и иллюзия… но сейчас, здесь, слушая Форбса, который бормочет, что он нуждается во мне, что на всем белом свете не найти такой, как я, что он не смог бы полюбить другую, – я, закрыв глаза, воображаю, что он не лжет, что я любима так, как только можно о том мечтать.
Утолив свою похоть, Форбс несет меня в спальню.
Стянув покрывало с кровати, кладет меня на постель, сам ложится рядом, привлекает меня к себе, крепко обнимает. В его объятиях я как в клетке.
– Я люблю тебя, – шепчет он. – Никогда больше тебя не обижу. Никогда.
Я закрываю глаза, заставляю себя произнести:
– Я тоже тебя люблю.
Через некоторое время, почувствовав, что дыхание Форбса выровнялось, я высвобождаюсь из его тисков.
