|
Оценить:
|
Пять дней до осени
4
— Но ведь сырое зерно в силосе будет греться быстрее!
— А ты не давай. Как только начнется разогрев, перегоняй в соседний силос. Заодно скела немного проветрится.
Едва Линда начала разгрузку, закончилась сушка очередной партии, и зерно мощным потоком хлынуло по двум транспортным линиям. Тонкие девичьи пальцы пробежали по клавиатуре пульта, и истошный вой потряс диспетчерскую. Линда поспешно убрала громкость динамика, Липпи пришли в движение, заворочали чашами антенн. Уловив разрешающий импульс, ближайшие из них двинулись под разгрузку. Состыковавшись с приемным ларем, липпи менял тембр сигнала. Теперь он был похож на довольное урчание кошки, только десятикратно увеличенное по мощности. Наконец состыковался последний остановленный липпи, но на очереди стояли новые, и то один, то другой поднимали тревогу.
Вероника присела рядом, но Линда, сбросив груз сомнений, работала споро и четко, как и подобает диспетчеру со стажем. Скопление липпи рассосалось, но тут предупреждающе замигали красные лампочки одиннадцатого силоса второй секции. Видимо, нагретое зерно недостаточно проветрилось в процессе транспортировки, и поэтому снова начала подниматься температура. Томингас погнала зерно в двенадцатый силос и, убедившись, что все огромнейшее хозяйство элеватора вошло в нормальный режим, обернулась к подруге.
— Спасибо, ты молодчина, быть тебе главным. Видно, что прошла хорошую школу. Неужели все в Канаде?
— Линда, у меня мама главный диспетчер Краснодарского элеватора. Там был построен первый автоматический комплекс. Я со школы к ней бегала. Уроки готовила. Практику в институте там проходила… Это уже после института стажировка в Канаде.
— Ах вот оно что! Потомственная, значит. Понятно, а теперь иди-ка спать. Дождь кончается. Часов через пять-шесть весь этот ад начнется сначала, пока скела не просохнет на корню до кондиции.
— Посижу еще немного. Вдруг опять что-нибудь…
— Товарищ Калитина! С каких пор указания дежурного для вас необязательны?
Вероника покраснела и поднялась.
— Прости, Линда. Просто устала…
— Тем более… — вдогонку ей проворчала Линда.
Солнце грело вовсю, словно стараясь возместить свое отсутствие в течение полутора дней. Скела подсыхала быстро. Синоптики обещали удержать погоду еще на сутки, хотя последний день осени уже наступил. Вероника сидела в диспетчерской. Так было спокойнее. Все-таки на бжодах сидели новички из геологического поселка, и отсюда, из центра управления, она сразу могла отправиться туда, откуда поступит сигнал о неполадках. У пульта дежурила Стоянова. Чтобы не смущать ее своим присутствием, Вероника листала свежий журнал и лишь изредка поглядывала на контрольное табло. Несмотря на это, Катя чувствовала некоторую неуверенность: ей казалось, что новенькая с ее опытностью подмечает малейшие ошибки, но постепенно ритм работы развеял неловкость.
Несколько раз мигнув, на контрольном табло вспыхнула красная лампочка, означающая, что одна из машин остановилась. Катя включила связь. На экране возникло сконфуженное лицо лохматого геофизика.
— Что там у вас? — строго спросила Стоянова.
— Забуксовал. Такие широкие колеса и…
— Откройте дверцу кабины и выйдите на площадку!
— Но зачем?
— Приказы дежурных не обсуждаются!
Воронин нехотя поднялся и вылез из кабины.
— Ого! — донесся его голос. — Машина, кажется, села основательно. И откуда-то появилась вода.
— Немедленно оставьте машину!
— Это с какой стати! Тут надо… Ничего себе! Она тонет! Ух ты!
Экран погас. Вероника бросилась к лифту. Поднявшись на крышу центральной башни, она забралась в спортивный вертолет и взмыла в воздух.
— Катя! Координаты!
— Седьмое поле, пятый загон. Скорее!
Уже на подлете Вероника заметила мечущуюся фигуру на берегу небольшого озерца.
— Живой, — сообщила она Кате.
— Хорошо, что так, — перевела дыхание Стоянова. — Погребенные наледи очень коварны.
Калитина посадила вертолет на скошенном участке недалеко от воронки. Геофизик уже бежал к ней, что-то крича и размахивая руками. Видя, что он насквозь мокрый, она предупредительно открыла дверцу, но Воронин и не думал садиться.
— Спасать надо! — крикнул он, подбегая. — Что вы прилетели на этой стрекозе? Он не мог уйти глубоко.
— Садитесь, — усмехнулась девушка. — Надеюсь, легкое купание вам не повредит?
— Такая машина гибнет, а вы хоть бы пальцем пошевелили. Это термокарст. Я знаю. У нас не раз попадались и всегда вездеходы спасали.
— На окультуренной почве прогрев сильнее, а тут еще теплый дождь. В Канаде один механик полетел к застрявшему бжоду и не вернулся. Ни бжода, ни стрекозы. Одна воронка, заполненная водой. Скажите спасибо, что легко отделались, спасатель! Садитесь, вам говорят!
Геофизик втиснулся в узкую кабину и в сердцах хлопнул дверцей. Вертолет тотчас взмыл в небо… Едва спало напряжение, Воронина начало трясти от озноба: сказывалась ледяная купель, в которую ему пришлось окунуться. Вероника затащила его в свою комнату, налила в ванну горячей воды и заставила прогреться.
— Ну как? — спросила она через дверь.
— Порядок!
— Зовут вас как?
— Миша!
— Приоткройте дверь, Миша. Я передам вам свой халат. Он, правда, маловат, но зато рукава широкие. А мокрую одежду мы просушим, выгладим, и через час вы снова будете, как огурчик.
— Ничего, я как-нибудь.
— Не говорите глупостей, Миша, — рассердилась Вероника. — Делайте, что вам велят!
