Я ненавижу оборотней

Оглавление

107

Может, это претендентки на освободившееся сердце Дахора собрались?

Через минуту раздражение ушло, на смену ему пришло слегка щекотное чувство внутри. Одеяло выскользнуло из ослабевших пальцев и упало на пол, окутав босые ступни. Губы расползлись в улыбке.

Я снова чувствовала свою волчицу!

Чувство было странное: как будто я проглотила маленького волка, и теперь он возмущенно скребется внутри, требуя дать ему волю. Щекотно.

Стоило мне показаться в окне, волки утроили усилия.

— С возвращением, волчонок, — прошептала одними губами и улыбнулась.

Зверь требовал дать ему выход, но я понятия не имела, как это сделать, поэтому просто стояла, улыбалась и часто дышала. Ощущения усиливались, становились все более навязчивыми. Теперь меня будто царапали изнутри. Временами даже болезненно.

В дверь постучали и, не дожидаясь ответа, в комнату вошла Лерика.

— О, ты уже проснулась! Ну как?

Оборотень пытливо уставилась на меня.

— Она… она вернулась, — призналась смущенно.

— Со мной когда-то сработало, и я решила, почему бы не попробовать помочь твоей девочке?

И пока я ошарашенно таращилась на нее, Лерика обогнула меня, раздвинула шторы и распахнула окно.

Волчица рвалась наружу. Дышать получалось с болью, кожа покрылась испариной. Я уже мечтала дать ей волю, но по-прежнему не знала как…

Если уж задумали ускорить мой оборот, могли бы для начала объяснить, что к чему!

— Что… что я должна делать? — простонала, хватаясь за подоконник.

Однако жена вожака была абсолютно уверена в своих действиях.

— Так…

Она придержала меня за плечи.

— Повернись к окну, обопрись ладонями на подоконник. Закрой глаза, расслабься и представь длинный прыжок. Ты отталкиваешься от земли, взмываешь в воздух и падаешь на четыре лапы, красивая серая волчица. Знаю, это немного странно, но поначалу без воображения никак.

Красивая и серая? Хм.

— Тихушница мелкая! — фыркнула я, закрывая глаза. — Вредина настырная!

Постаралась сделать все, как велела оборотень: расслабилась и начала представлять, как перепрыгиваю через подоконник, в полете превращаюсь в волчицу и грациозно падаю на четыре лапы. Картинка в воображении получилась эффектная.

Вот только зверюшка оказалась достаточно миниатюрная и… не совсем серая.

— Будет немного больно, — предупредила женщина, — но адреналин быстро блокирует боль.

Я ее не слушала.

— Серо-серебристая, — определила я наконец цвет пушистой шубки. А что, оригинально…

И тут меня скрутило.

Как будто все жилы завязывались в тугие узлы. Больно, адски больно! Я открыла рот, чтобы закричать, но грудь слегка завибрировала, горло резануло — и получился рык. Внутри меня рвало и сжимало, но спасительная вспышка адреналина так и не пришла. Тело все еще оставалось человеческим.

Ноги подогнулись, и я медленно осела на пол.

Кожу слегка кольнуло, а в воздухе вспыхнули едва заметные серебристые искры.

— Черт! — всхлипнула Лерика и упала на колени рядом. — Джая, представляй, как превращаешься в волка! Живо!

Честно хотела послать ее в далекое путешествие по извилистому маршруту, но, открыв рот, смогла только слабо зарычать. Тут в голове всплыл образ Онки, прочно застрявшей где-то посередине между девушкой и волчицей, и словно ушатом ледяной воды на голову обрушился страх. Нет! Только не это!

Мы так не договаривались!

Сработало. Обернуться — не обернулась, но надолго закашлялась, после чего наконец смогла нормально закричать.

Волки тут же заткнулись. В коридоре громко затопали приближающиеся шаги.

Вожак успел первым, поскольку жил в этом же доме. На ходу приглаживая волосы и натягивая пижамные штаны, он влетел в комнату и замер, ошалело вращая глазами. Дахор возник секунду спустя, хотя ему, чтобы добраться до нас, требовалось преодолеть соединяющий дома стеклянный коридор.

Меня все никак не отпускало. От боли в глазах плыло. Я лежала на боку, подтянув колени к груди, и тихонько хныкала, надеясь поскорее потерять сознание, но не тут-то было.

— Что происходит?! — дружно вопросили серый наследник и его добежавшие родители.

И только Эрнст с укором посмотрел на дражайшую половину и сказал:

— Просил же тебя не лезть!

В воздухе снова вспыхивали искры и с шипением гасли одна за одной.

Я решила прояснить ситуацию, пока и в самом деле не отключилась:

— Она… серая… с серебристым!..

Рендаллы удивленно застыли. В другое время я бы обязательно улыбнулась совершенно одинаковым выражениям их лиц, но сейчас мне было слишком плохо.

Когда серое семейство пришло в себя, вокруг меня, все еще сжимающейся и поскуливающей, засуетились и окружили заботой. Первым делом осторожно подняли и уложили на кровать. Это сопровождалось моими дикими криками и непрестанно льющимися из глаз слезами. В моменты особенно острых вспышек боли вместе с красивыми серебристыми искорками по комнате расплывались клочья серого тумана.

Смотрелось невероятно, будто звездное небо на какой-нибудь далекой планете. Но лично мне было не до созерцания прекрасного.

А Дахора эта красота так ударила, что он еще минут десять руку украдкой потирал и норовил прижать ее к чему-то холодному. Вот и правильно, не будет их тянуть к чему попало.

— Прости, прости, прости… — испуганно шептала Лерика, гладя меня по волосам.

Осознав, что сам по себе приступ не пройдет, и мне становится только хуже, вызвали доктора. Того самого Лавардана, о котором я слышала столько хорошего. Им оказался худощавый оборотень с длинноватыми седыми волосами и умным лицом с добрыми глазами. Даже несмотря на сводящую с ума боль, я сразу прониклась к нему симпатией.