Я ненавижу оборотней

Оглавление

109

По сравнению с той болью, которую я испытывала последний час, уколы в шею показались пустяковыми. Но потом… По венам серебристыми нитями расползалась магия. Она спеленала маленькую испуганную волчицу, заперла ее в клетку, до смерти напугала, почти уничтожила. Серо-серебристая боролась за жизнь и свободу изо всех сил. Нас словно разъединили, лишили связи, при этом оставив ее внутри меня. Сделали врагами? Чувство было такое, будто меня изнутри рвали когтями, по-настоящему, не щадя. Это было адски больно.

Но мы же вытерпим? Должны, если хотим выжить среди оборотней!

— В первый день действительно ужасно, — гьета честно обрисовала перспективы. — Но у нас нет цели тебя специально мучить, завтра к обеду должно стать полегче.

Я прикинула, сколько еще терпеть, и зашлась рыданиями. Но не отступилась, хотя Лан периодически предлагал снять ошейник и помочь с оборотом.

Остаток дня прошел как в тумане, четкой была только боль. Лан забросил все дела и сидел рядом. Поначалу я еще пыталась прогнать его. Не хотела, чтобы он видел меня слабой, истерзанной болью. И без того ничем, кроме происхождения, похвастаться не могу. Вдруг он потом сочтет меня недостойной? Но разноглазый никуда не ушел, боль нарастала и дурманила, и, в конце концов, мне стало все равно.

Доктор также остался на целые сутки.

Митрианна появлялась и исчезала, укутывала меня в свой туман, поила ароматными отварами — в общем, делала все, чтобы как-то облегчить муки.

Жаль, что она не сделала этого много лет назад для родного внука. Даже если гьета не могла реально помочь, она могла быть рядом, проявить участие и сострадание, этого было бы достаточно. И между ними не разверзлась бы пропасть отчуждения.

Звонили Рендаллы, пару раз заглядывала Исэль и еще кто-то из знакомых.

Вечером в меня практически силой влили суп.

А последующие двенадцать часов я бы предпочла вычеркнуть из памяти навсегда.

Что ни говори, а в магии Митрианна толк знала. К полудню нового дня мой испуганный звереныш притих, свернулся клубком в своей воображаемой, но такой мучительной для нас обеих клетке, боль не исчезла, просто стала ровной, без резких всплесков, и я уплыла в тягучую полудрему.

Иногда меня тормошили, чтобы накормить или дать лекарство. Но в основном я пребывала в состоянии хрупкой невесомости. Ничего не видела, ничего не слышала и мало что осознавала.

До тех пор, пока Лан не сообщил «чудесную» новость:

— Разбирательство завтра в девять. Ты туда не идешь.

— Это еще почему? — встрепенулась я.

Затянутое мутной пеленой сознание пока не позволяло понять истинных размеров бедствия.

— К примеру, потому что не сможешь встать, — напомнил мне хитрый волк и запечатлел теплый поцелуй на моем виске.

Я почувствовала себя приколотой бабочкой в чьей-то коллекции. Вроде и понимала, что бессмысленно, а все равно продолжала трепыхаться.

— А перенести нельзя?

— Никак, — удрученно покачал головой белый вожак.

— Морды хвостатые, — простонала я, прячась под одеялом. — Обещали же учесть мое мнение!

— Мм, правда? — Он улыбнулся впервые за без малого два дня. — Что-то не припомню, чтобы говорил подобное…

Правильно, это был Дахор. Но на Лана я тоже обиделась за компанию.

— Ну что ты расстраиваешься? — проворковал Ланхольт и отогнул край одеяла, чтобы видеть мое лицо. — Мы же все решили, так? Завтрашнее сборище — не более чем формальность. Или ты мне не доверяешь?

Вопрос, ответа на который не подразумевалось. И у меня просто не хватило силы духа заикнуться про какую-то там самостоятельность.

Сухих губ коснулся нежный короткий поцелуй, я оглушительно чихнула, почуяв магию, и… мгновенно уснула. Желая завершить неприятный ему разговор, оборотень просто меня усыпил.

Боли не было, но и сил тоже. Просто моргать стоило огромных трудов.

Арнелла напоила меня травяным чаем и последний час безуспешно пыталась отвлечь болтовней. Ее оставили присматривать за мной. Гьета уехала в человеческую общину вместе с Ланом. Лично мне казалось немного странным, что оборотни решают свои проблемы на территории людей, но из слов Арнеллы следовало, что до образования общины волки все вопросы разрешали силой. Теперь стараются договориться. Выходит, люди им все-таки нужны.

Вливавшаяся серебряными нитями в кровь магия больше не была клеткой, она стала частью меня.

Терпеть осталось недолго. Завтра можно будет снять ошейник.

Время тянулось мучительно. Сначала я злилась, после полудня начала беспокоиться, еще через три часа стало страшно. До мурашек по коже и цветных кругов перед глазами. Ну что там у них? Почему так долго? Разбирательство пошло не так? Не смогли договориться? С мамой что-то?

— Не волнуйся, — успокаивала меня Арни. — Ланхольт — рассудительный и действительно любит тебя. Он плохого не сделает.

Сомнений в белом волке не было, но страхи сводили с ума. Да лучше бы мне еще один день боли вытерпеть, чем маяться тут в неведении!

— Позвонить-то мог! — проворчала еле слышно.

Около пяти вечера моя сегодняшняя сиделка встрепенулась и подбежала к окну.

— Наконец-то…

Я чуть приподняла голову и, прищурившись, уставилась на дверь. Замок огромный, и стены здесь толстые, шагов по лестнице слышно не было. А внук с бабкой не спешили. Или это мне так казалось, потому что, когда чего-то очень ждешь, время всегда тянется очень медленно.

— Ну как тут наш волчонок? — поинтересовался Лан, не успев войти.

Гьета недовольно фыркнула за его спиной.