Прихоти повесы

Оглавление

Он упер руки в бока.

– Как получается, что что-то очень простое превращается в жутко сложное?

– Если бы все было просто, тогда браки превратились бы в сладостные сердечные излияния с охапками цветов каждый день.

– Очень надеюсь, что ты не ждешь каждодневного букета.

Она засмеялась.

– А вдруг получишь награду за букетик цветов сейчас и будешь получать впредь?

Колин схватился за грудь.

– Полцарства за цветок!

– Не глупи.

– Вот такая ты – настоящая. Тогда почему я стою в дальнем конце комнаты, когда меня на софе ждет прекрасная женщина? – Он подошел, сел рядом и взял ее за руку. – Тебе претит идея выйти за меня замуж?

– Вообще-то нет. – «Просто боюсь еще раз ошибиться».

Ей хотелось верить, что под маской распутника скрывается честный человек. И хотя он вполне заслуживает дурной репутации, судя по тому, что ей довелось о нем слышать, она очень надеялась, что он расстанется со своими беспутствами и остепенится. Она нуждалась в гарантиях, но понимала, что их никто не даст.

– Мне неожиданно стало ясно, что хоть мы и знакомы с тобой всю жизнь, по-настоящему друг друга и не знали.

– Я думаю, такое не редкость, – заметил Колин. – В особенности в браках по расчету.

– Когда ты только заговорил о браке, я подумала, что надо немедленно согласиться. Родители обрадуются и наконец испытают облегчение. У Пенни появится возможность выйти в свет, и я смогу присутствовать на ее первом балу. Она мечтает об этом, а мне хочется посмотреть, как моя маленькая сестренка будет танцевать свой первый танец. Понимаю, что чопорные леди никогда не забудут про скандал, только мне от этого ни холодно ни жарко – беспокоят лишь последствия, с которыми столкнешься ты.

– Обо мне можешь не переживать.

– Джентльмены начнут болтать.

Колин пожал плечами:

– Ты считаешь, это важно?

– Если пойдут слухи, что ты рогоносец, разве приятно стать всеобщим посмешищем?

– Вполне очевидно, что нет. Но какое отношение это имеет к нам?

– Возможно, о твоем выборе станут говорить с презрением.

– Пусть только посмеют. Брошу перчатку в лицо любому, – процедил Колин.

– Ты что, всю жизнь собираешься защищать мою честь?

– Пытаешься отговорить меня от женитьбы? Сдается, хочешь меня обескуражить. Поверь: тому, кто хочет жить, и в голову не взбредет усомниться в твоей или моей чести.

– Я беспокоюсь только из-за своей дурной славы. Обо мне будут судачить.

– Никто не посмеет оскорбить мою жену! – взвился Колин.

– Не в твоем присутствии – конечно, – заметила Анджелина.

– К черту их! Ты меня отталкиваешь?

Ей не хотелось об этом говорить, но она понимала, что это необходимо.

– Пойми, я вовсе не преувеличиваю всего, что касается моей репутации. Если мы не обсудим этот вопрос сейчас, он встанет между нами потом. – Чего она панически боялась.

– Повторяю: никто не встанет между нами, если захочет сохранить жизнь. А теперь позволь сделать предложение по всей форме.

Ее охватила паника, стало трудно дышать: однажды она уже сделала неправильный выбор.

– Не стоит спешить: наш визит продлится еще три недели. Я думаю, за это время нам нужно лучше узнать друг друга. Между тем можем пообщаться с архитектором, о котором я тебе говорила. Не сомневаюсь, что он примет твое приглашение. – Куда легче сосредоточиться на конкретных делах.

– Тут есть одна проблема, – возразил Колин. – Невозможно кого-то нанять и при этом сохранить помолвку в тайне. Отец сразу начнет интересоваться, с какой стати я транжирю деньги и не прикладываю никаких усилий, чтобы найти невесту.

Анджелина вздохнула:

– Что-то у меня сердце заныло.

– Мне хотелось бы надеяться, что это я причина твоего сердечного недомогания. Хорошо, воспользуюсь этими тремя неделями, чтобы поухаживать за тобой. – Колин обнял ее за плечи.

Ощутив его запах, Анджелина едва удержалась, чтобы не прижаться к нему крепко-крепко, однако была еще не готова зайти так далеко.

– Не помню, чтобы позволяла тебе фамильярность.

– На словах нет, но ты так мечтательно вздыхаешь, глядя в мои честные глаза, что поневоле подталкиваешь меня к этому.

Анджелина засмеялась:

– Ты опять сказал глупость.

– Я просто стараюсь быть романтиком, но, кажется, моя почти невеста возражает.

Ей стало интересно: что, если за остроумием он скрывает собственные опасения относительно их брака? Когда она повернулась к нему, Колин взял ее лицо в ладони.

– Какая шелковистая кожа!

У него было такое лицо, что, глядя на него, женщины останавливались, не в силах отвести глаз: квадратный подбородок с ямочкой посередине, прямой нос, но больше всего поражали глаза.

Колин наклонился к ней и поцеловал – так нежно, едва касаясь губ, что она затаила дыхание. Страхи, которые ее одолевали, вдруг куда-то улетучились.

Второй поцелуй был совершенно иным – словно испытывая жажду, он лизнул ее губы, и Анджелина невольно их приоткрыла. Его язык проник в глубину, и Колин крепко прижал ее к себе. У нее не было сил его оттолкнуть, и она обняла его за плечи, чтобы быть еще ближе. Запах, исходивший от него, действовал на нее как приворотное зелье, так что она забыла обо всех своих тревогах.

Его дыхание стало тяжелым и прерывистым, Колин уткнулся лицом ей в шею, а когда коснулся ладонями груди, от наслаждения Анджелина едва не задохнулась. Соски тут же заныли и напряглись.

Колин завозился с крючками на платье, и Анджелина почувствовала, как холодный воздух коснулся кожи. Когда он стянул рукава вниз, она решила, что пора остановить его, но Колин как раз принялся круговыми движениями больших пальцев ласкать соски, и она закусила губу, чтобы не молить его не останавливаться. Она не испытывала ни страха, ни отвращения, когда Брентмур пытался вот так ласкать ее, просто всегда отталкивала его, вот и все. Сейчас Анджелина была безумно рада, что ничего не позволила Брентмуру, потому что, в сущности, была ему глубоко безразлична.