Колония. Дубликат

Оглавление

С водой у него никаких проблем, как, впрочем, и у любой другой промысловой машины: имеется емкость с технической водой на полтонны, причем с помпой, чтобы можно было заправиться в любой речушке или ручье. Работа у промысловиков грязная, но тут вопрос даже не в гигиене, а в том, чтобы смывать кровь с машины. Незачем лишний раз раздражать животных ее запахом.

– Ну что, Белка, выходить-то можно? – поинтересовался Владимир у собаки.

Лайка только облизнула и без того влажный нос и часто задышала, высунув алый язык. Ну да, жарковато, не без того, хотя уже и август, и далеко за полдень перевалило, и местность пониже – горы далеко в стороне, а впрочем, климат все же достаточно мягкий, в той же Калмыкии куда как жарче.

Убедившись в том, что собака не выказывает никаких признаков волнения, Владимир вышел из машины и направился к Семенычу, который уже извлек из специального контейнера под полом холодильной камеры свой слонобой. Впрочем, скорее уж зубробой, ввиду отсутствия тут слонов. Ну, или по официальному названию ПТРС.

– Стрелял когда-нибудь из такой дуры? – подмигнув, спросил Семеныч.

– Смеешься? Где бы я из него стрелял?

Угу. Смысла кататься в Андреевский и покупать «промысловое ружье», как его тут скромно именовали, он не видел. Ну, хотя бы потому, что не знал, станет ли он и дальше заниматься промысловой охотой или присмотрит какое-нибудь другое дело. А в этом случае если модернизированный «Урал» тут реализовать без проблем, то с ружьишком не все столь однозначно. Пользуют его только промысловики, а они предпочитают покупать оружие в лавке Вертинского. С рук же оно пойдет по существенно заниженной цене. А она у этого монстра оч-чень серьезная.

– Ну не стрелял, значит, постреляешь. Я тебе ликбез потом проведу. А сейчас держи дуру и пристраивайся на крыле «Урала». Не боись, лягается, конечно, сильно, но руки пока никому не оторвало. Ты, кстати, поплотнее к плечу прижимай, чтобы не рассадить.

Дура и впрямь оказалась дурой. В смысле – тяжелой и громоздкой. Правда, держа это оружие в руках, сразу начинаешь ощущать себя по-другому. Более грозным, что ли. Добавляет оно уверенности в себе и своих возможностях, чего уж там. Приклад чем-то похож на виденные им в фильмах. Но в то же время легко угадывается, что он не родной, а современный новодел. А еще очень увесистая штука – за двадцать кило перевалит легко.

Пристроил сошки на крыле «Урала». Будь он пониже росточком, то вышло бы не так удобно. А так, очень даже хорошо. Оружие как раз на уровне глаз, не нужно ни пригибаться, ни на носочки становиться.

– О как! Прямо как под тебя делалось, – довольно констатировал Семеныч. – Итак, Сиделец, тут ничего сложного. Ружьишко, конечно, переросток и лягается, но в общем и целом все то же самое. Сводишь вон ту хреновину с вот этой, жмешь на загагулину и замираешь в ожидании прилива приятных ощущений.

– Да ты поэт, Семеныч.

– Угу. Пока не наступает проза жизни, мы все немного поэты. Теперь по зверюге. В какую будешь бить?

– Ну, наверное, вон в ту, что в сторонке.

– Неверно. Видишь вокруг нее трется теленок, ему еще минимум полгода ее сосать.

– Это теленок? – искренне удивился Владимир.

Было чему. Он наблюдал довольно внушительное животное. Судя по расстоянию, до него метров двести, этот малыш был росточком со взрослого быка, которых Валковский видел на Земле.

– Поверь, самое что ни на есть неразумное телятко. Чужое потомство самки к себе не подпускают – не смотри, что живут семьями. Так что – убил кормящую самку, убил и теленка. Нерационально это, да и в нашей среде не принято. Так что лучше бить в одинокую корову.

– А она стельная, и тогда опять урон, – не без иронии возразил Владимир.

– Ну, отстреливать-то все одно кого-то нужно. Так что это уже рефлексия. А вообще, по возможности конечно, предпочтение лучше отдавать самцам. Они крупнее, а потому, чтобы забить холодильник, хватит и трех особей. Возни меньше. Но тут тоже нужно смотреть, чтобы в семье для защиты оставалось минимум четыре самца. Потому и получается, что самка вроде расположена удачнее всего, но лучше все же выбрать вон того самца, справа. Их тут еще семеро. Явный перебор.

– Ясно.

– Теперь о том, куда нужно бить. Целься под лопатку. Попадешь – свалишь гарантированно.

– А как у ружьишка с разбросом?

– Нормально. На две сотни метров порядка сорока сантиметров, что для этих зверушек несущественно. Вот, собственно, и все. Теперь стреляй.

А что делать? Прицелился. Выстрелил. Хм. Как там оно было до установки этого приклада, который должен был компенсировать отдачу, Владимир не знал, но лягнуло его знатно. Плечо с непривычки сразу же заныло. А можно ли к подобному вообще привыкнуть? Это же форменная гаубица. Кстати, и по звуку тоже. Надо бы озаботиться берушами или наушниками, а то эдак и контузить может.

А насчет пушки – это в точку. Во-первых, у быка, в которого целился Владимир, тут же подломились передние ноги, и он как-то медленно и величаво завалился набок. Во-вторых, остальным членам этой группы или семьи гром совершенно не понравился и даже вызвал у них испуг. И они тут же ринулись в бега.

– Х-ха, Сиделец, а ты неплохой стрелок. Из незнакомой «фузеи» да еще и стрелял в первый раз, а попал на пятерочку.

– А я вообще неплохо стреляю.

– И это радует. Так, теперь «карамультук» в походное положение.

– Может, сначала быком заняться? Сам же говорил про подлых хищников.

– И заметь, я не врал. Но с этим ружьишком шутить себе дороже может выйти. Открывай магазин. Во-во, правильно. Патрон из патронника. Ага. Теперь снаряди пачку. Держи недостающий патрон. И снаряжай. Только затвор не дергай. Вот так, порядок. Все, тащи в пенал. И запомни, такой порядок должен быть всегда. С одной стороны, самопроизвольного выстрела не случится. С другой, у тебя всегда под рукой снаряженная пушка. Передернуть затвор успеешь, еще когда будешь доставать ружье из пенала.