Империя тысячи солнц. Том 1

Оглавление

258

Это наверняка компьютер. Таких фокусов еще не было; он должен связаться с Ферразином. Эта мысль не помогла: со страхом и брезгливостью он обнаружил, что не может заставить себя двинуться с места.

Привидение – это не привидение, – упрямо настаивал его рассудок, – улыбнулось ему и растворилось в стене, оставив за собой слабое свечение: еще с минуту оно дрожало и ползло по стене, прежде чем погаснуть окончательно.

Моррийон встал и вышел из спальни в рабочую зону. Уловив его движение, датчики включили свет, и темнота, а вместе с ней и большая часть дискомфорта исчезли. Он уселся за стол, с минуту посидел, положив руки на прохладную, гладкую столешницу, потом включил коммуникатор.

– Ферразин слушает. – Ответ пришел быстрее, чем он ожидал, и в голосе инженера не слышалось и тени сна.

– Говорит Моррийон. Я видел...

– Мы как раз работаем над этой проблемой, серах Моррийон, – перебил его Ферразин; легкое ударение на слове «мы» предупреждало, что инженер не может говорить свободно. Мигающий огонек на панели коммуникатора означал, что канал принимает новую информацию. – Мы сможем доложить о результатах к утру.

– Отлично. – Моррийон отключил связь и сохранил файл, присланный ему Ферразином под прикрытием разговора, под своим личным паролем.

Еще через несколько минут, напуганный до тошноты, он кое-как оделся и вызвал тарканский эскорт, чтобы тот проводил его к Анарису.

* * *

Звон дверного информатора разбудил Анариса. Он собрался с мыслями и посмотрел на часы: 02.38. Он тревожно хлопнул рукой по запястью и не нащупал ничего, кроме собственной кожи. Он снова был среди своих: должарианцы не носят босуэллов. С огорчением, но и не без иронии он вспомнил, как перед возвращением к отцу собственной рукой спускал свой босуэлл в унитаз – какой должарианец доверит свои мысли машине, которую у него могут отнять?

Он потянулся и включил коммуникатор.

– Кто там?

– Моррийон, господин. – В голосе бори слышался страх. – Вы просили меня...

– Входи. – Анарис спрыгнул с постели и накинул халат.

Бори выглядит даже хуже обычного, подумал Анарис, глядя на трясущегося секретаря. Одежда его была измята, редеющие волосы торчали космами во все стороны, а лицо побелело как мел.

– Властелин, – произнес он, когда дверь за ним затворилась. – Мы получили известие с Рифтхавена... – Бори замолчал и судорожно сглотнул.

Рифтхавен! Значит, Шнуркель не ошибался? Это действительно был Брендон? Может, его взяли в плен? Он с трудом удержался, чтобы не закричать от радости: наконец-то он разберется со своим старым врагом-насмешником и, завершив отцовский палиах, сделает еще шаг к заветному трону.

Выражение лица Моррийона сделалось еще отчаяннее, и возбуждения у Анариса немного убавилось.

– На Рифтхавене вспыхнули столкновения между синдикатами, даже внутри отдельных синдикатов. Судя по всему, поводом к ним стало обнаружение Эренарха, как и предполагал наш рифтхавенский агент... – Моррийон снова замолчал.

– И что?

– В наступившей неразберихе Эренарху удалось бежать, – торопливой скороговоркой продолжал Моррийон. – Его корабль был перехвачен панархистским линкором. Предположительно он направляется сейчас на Арес.

Торжество сменилось злостью. Анарис ощутил, как лицо его искажается прашчан – гримасой гнева: смеющийся Аркад снова ушел от него.

Моррийон отступил назад, прижавшись к стене; лицо его приобрело зеленоватый оттенок. Впервые за все время знакомства с ним Анарис увидел его глаза целиком: так широко тот открыл их.

Потом страх заслонил злость. Как доложили о этом его отцу? Он заставил себя немного успокоиться.

– Что известно Аватару?

Моррийону потребовалась минута на то, чтобы совладать со своим голосом.

– Шнуркель вернул Сердце Хроноса, – выдавил он из себя наконец. – Аватар принял его объяснения насчет Эренарха. О нашей роли не было сказано ни слова: положение Шнуркеля на Рифтхавене сейчас неустойчиво и всецело зависит от Аватара – он не может позволить, чтобы его заподозрили в двойной игре.

Анарис немного успокоился. Заполучив в свои руки то, что он считал ключом к своей окончательной победе, Эсабиан будет обращать меньше внимания на все остальное. Впрочем, пожалуй, стоит все-таки подстроить несчастные случаи для их с Моррийоном агентов, особенно Шнуркеля – от него теперь на Рифтхавене будет немного толку, скорее он станет просто помехой.

Потом его пронзила мысль: это ведь их с Моррийоном махинации на Рифтхавене дали Эренарху возможность бежать. Словно за спасительную соломину цепляясь за остатки самоиронии, он вспомнил, как Брендон и его братец, Гален, в своих гнусных играх то и дело оборачивали против него его же собственные должарианские инстинкты, пока он наконец не научился мыслить так же, как они.

«Это ведь ты и твой отец – вы научили меня думать по-панархистски». Осознание этого потрясло его; с каким-то извращенным наслаждением он думал о том, что Брендон превратился в достойного соперника. И потом, они ведь не разобрались еще друг с другом.

Он заметил, что бори смотрит на него с неприкрытым ужасом, и понял, что он улыбается – так широко, что лицо свело от улыбки.

– Сядь! – приказал он. Моррийон бессильно плюхнулся в кресло, продолжая в страхе смотреть на хозяина.

Анарис смерил его задумчивым взглядом. Принести такую новость требует немало мужества. Страх, на котором основывалась должарианская государственная система, ограничивал знание и мешал делу. Он видел это на примере отца и Барродаха. Он не мог позволить того же между собой и Моррийоном.