Жертва Ведьмака

Оглавление

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

– Мама уже вернулась? – спросил я взволнованно.

Джек кивнул, но улыбка исчезла с его лица, сменившись легкой тенью беспокойства и неопределенности.

– Да, вернулась, Том, и очень хочет тебя увидеть, но я должен предупредить… Она изменилась.

– Изменилась? Что ты имеешь в виду?

– Во-первых, я с трудом ее узнал. Она стала какая-то дикая – особенно глаза. И выглядит моложе, словно сбросила несколько десятков лет. Я знаю, такое невозможно, но это правда…

Я ничего не сказал Джеку, но не сомневался: скорее всего, так и есть. Законы человеческого старения не применимы к ведьмам-ламиям. Как гласил «Бестиарий» Ведьмака, существует два вида ламий, и они постепенно переходят из одного состояния в другое. Мама, наверное, сейчас на пути превращения в дикую ламию. Ужасная перспектива. Даже думать об этом не хотелось.

– Том, ты все знаешь о таких вещах… Может, она подменыш? – с беспокойством спросил Джек, и на его лице вдруг отразились страх и сомнения. – Это могло случиться в Греции. Что, если настоящую маму похитили гоблины и подменили на кого-нибудь из своих?

– Нет, Джек. Конечно же нет, – успокоил я брата. – Гоблины – это выдумки. Не принимай все так близко к сердцу. Думаю, на маму подействовал теплый климат Греции. Я пойду и встречусь с ней, а с тобой мы поговорим позже. А где Джеймс?

– Джеймс занят. Он сейчас в кузнице зарабатывает больше, чем я на своей ферме. Но не сомневайся – у него найдется время для младшего братишки.

Джеймс был кузнецом, сейчас он жил здесь и помогал Джеку. Судя по всему, его новое дело действительно процветало.

– А что за люди расположились на южном лугу? – спросил я, вспомнив о кострах, которые мы видели, спускаясь с холма Палача.

Джек нахмурился и сердито покачал головой.

– Спроси об этом у мамы! – резко ответил он. – Но я скажу тебе так – они не имеют никакого права находиться здесь. Вообще никакого права! Ведьмы Пендла – вот кто это. И подумать только – после всех прошлогодних событий они разбивают свой лагерь на моем поле!

Ведьмы? Что ж, тогда гнев Джека вполне можно понять. Из-за них брат и его семья в прошлом году пережили настоящий ад. Почему же мама, зная обо всем, допустила это?

Я пожал плечами и пересек двор. Сразу за сараем я увидел новую постройку и Джеймса, который работал внутри, спиной ко мне. За оградой стоял фермер, он держал за поводья коня, которого надо было подковать. Я хотел окликнуть брата, но потом решил все-таки сначала встретиться с мамой.

К моему удивлению, мамин розовый куст зацвел. А я-то думал, что он погиб, когда дьявол, пытаясь меня убить, напал на дом. Почерневшие и высохшие стебли тогда были вырваны с корнем, а сейчас из земли тянулись новые зеленые побеги и несколько роз уже цвели, переливаясь в солнечном свете ярко-красным цветом.

Я остановился перед задней дверью и тихо постучал. Я здесь родился и вырос, но этот дом больше не был моим, так что следовало проявить учтивость.

– Заходи, сынок, – позвала мама, и от звука ее голоса глаза у меня увлажнились, а в горле встал комок. Как же я соскучился по ней! Я зашел на кухню, и мы оказались вдвоем.

Она сидела на стуле, помешивая рагу из баранины, томившееся в большом котле на огне. Как обычно, занавески на окнах были задернуты, чтобы не пропускать солнечного света, но даже в полумраке, когда она обернулась ко мне, я заметил то, о чем сказал Джек: «Она изменилась».

Ее улыбка была теплой, но выражение лица – немного суровым, линии ее скул стали резкими, в черных волосах исчезли седые прядки. Она действительно выглядела моложе, чем полтора года назад, в нашу последнюю встречу. Но в ее глазах сквозила затаенная тревога.

– Ах, сынок… – она обняла меня и притянула к себе. Ее тепло окутало меня, и я зарыдал в голос.

Она покачала головой:

– Садись, сынок, и будь сильным. Прекрасно, что мы снова вместе, но нам надо многое обсудить, а для этого понадобится ясная голова.

Я кивнул, сел напротив и стал смотреть на нее, не отрывая взгляда. Мне не терпелось спросить об Алисе – правда ли, что она дочь Врага, – но мамины дела были важнее. Только что-то очень серьезное могло подвигнуть ее вернуться в Графство.

– Как ты, Том? И как поживает твой учитель?

– Прекрасно, мама. Прекрасно. У нас все хорошо. Как ты? И как твои дела в Греции?

– Было трудно, сынок…

Мама вздохнула, и на ее лице отразилось душевное волнение. На мгновение мне показалось, что она слишком расстроена, чтобы продолжать разговор, но затем она сделала глубокий вдох и продолжила:

– Я отправляюсь прямиком туда. Я уже была в башне Малкин на Пендле и забрала мешки с деньгами, которые хранились в моих сундуках. Они должны были достаться тебе и использоваться здесь, в Графстве, но дела на моей родине складываются все хуже и хуже. Положение критическое… Мне очень нужны эти деньги, чтобы предотвратить ужасную катастрофу. Ты разрешишь мне забрать их?

– Конечно, мама. Они же твои. Поступай как знаешь. Это поможет тебе одолеть Ордин?

– Да, сынок, поможет. Твой учитель уже рассказал тебе, с чем мы столкнулись в Греции?

– Он знает об Ордин не много и надеется, что ты поможешь ему восполнить пробелы. Он остался на холме Палача, чтобы мы с тобой могли побеседовать наедине, но будет рад встретиться с тобой позже.

– Ну, во всяком случае, это я могу для него сделать – хотя, боюсь, этот разговор весьма осложнит наши отношения. Твой учитель хороший человек, с высокими принципами: он не сможет согласиться с моим решением. Но встретиться мы должны. Возможно, он поймет, что на самом деле так будет лучше. И вот еще что… Ты мне нужен, сынок. Ты нужен мне в Греции, чтобы помочь сразиться с силами тьмы. Другие тоже помогут, но ты обладаешь особенной силой, которая действительно может изменить ситуацию и принести нам удачу. Если бы я могла избежать этого, я бы так и поступила, но я вынуждена просить тебя. Ты поедешь со мной в Грецию?