Алабай

Оглавление

Только я там разместился, скрипнула дверь и в парную проскользнула какая‑то девица в нижней рубахе. Пригляделся, вроде видел её раньше где‑то, но лично мне не знакомая. Зашла, вся пунцовая от смущения. А тут ещё и жарко, сразу вспотела, рубаха к телу прилипла, обозначив довольно крупные груди. Молоденькая, лет шестнадцати — семнадцати. Миниатюрная такая, фигурка приятная на глаз. Ну и личико такое очень даже красивое.

— Ты кто? — хмыкнул я, глядя на смущённую девицу.

— Ирма, — пискнуло это чудо и смутилось ещё больше, хотя казалось уже дальше некуда.

— Ни и чего стоишь, смущаешься? Скидывай рубаху, и лезь на полку. Ты мыться пришла или на меня посмотреть?

Девица растерялась, и не понять было, то ли убежать хочет, то ли остаться. Я рассмеялся, притянул её к себе, не смотря на вялое сопротивление, стянул с неё рубаху, подхватил под попку и уложил на полок. Лёгкая как пушинка, но всё при ней и попа и груди и всё остальное на месте. Красивая барышня. Спинку мне потереть мне её прислали, что ли?

— Эй, не спи, Ирма, — хлопнул я её по заднице, — Лежишь, глаза зажмурила, ноги сжала, дрожишь как листок на ветру. Не боись, я в бане только моюсь и к голым девицам не пристаю. Так что, парится сейчас будем. Веничком тебя похлещу, потом ты меня. Ну чего ты? Ладно, дрожи, я тебя и дрожащую попарю.

Вот так подсмеиваясь и подначивая девицу, я принялся к помывке. Поддал пару, но так что бы Ирма не сварилась, сам‑то я всяко погорячее люблю. Потом принялся наяривать её веником, но тоже аккуратно. Когда Ирма в изнеможении попыталась от меня уползти на пол, я её окатил холодной водой и открыл дверь, куда она с визгом вылетела. А я ржал, как конь. Такая забавная…

Ну а сам, наддал пару и приступил к нормальному, в моём понимании процессу, под названием — русская баня. Ирма так и не вернулась. Ну и правильно, нечего делать бабам там, где парятся настоящие мужчины. Ибо, это опасно, хе — хе…

* * *

После парной, сидел на улице, остывал. Снова появилась Ирма, накрыла стол, разложив лёгкие закуски и поставив жбан с пивом. Я как бы, не особо пиво люблю, но вот так после бани, можно. Квас или пиво, но вот сейчас пива захотелось. Попытавшуюся свалить в дом Ирму я остановил, усадил за стол. Очень меня забавляло её смущение. Ну и в процессе отдыха, завёл разговор на тему — кто она и откуда.

Как оказалось, к нам она попала в составе пленников из Литовского похода. Ну, я знал, что Радомир вёл своё войско кривыми путями, но что на столько кривыми, не знал. Он кроме литовских барончиков пощипал и прусское королевство. Заблудились слегка, бывает. Да там сам чёрт ногу сломит, как я понял. Там в каждом городе свой король, у каждого короля куча детей и все очень гордятся тем, что они королевские дети. Вот оттуда и притащил Ирму. Она оказалась какой‑то там королевной, дочерью какого там прусского короля. Чем больше я её распрашивал, тем больше изумлялся. Да по сравнению с порядками и традициями в этой самой Пруссии, жизнь обычного славянина в нашей самой мелкой деревне — верх цивилизованности. Это же надо додуматься, умершего кладут на пол, и начинается пир. И пьют и гуляют, пока всё не выпьют и не съедят. Соответственно, чем богаче человек — тем дольше гуляют. Как Ирма сказала, могут и полгода гулять. Охренеть… Лежит тело, гниёт, воняет, а вокруг него народ бухает круглосуточно полгода. Бу — эээ… А потом начинаются драчки и делёжка имущества умершего человека между его наследниками и роднёй. И после этого они нас называли — нецивилизованными? Да уж, как они быстро всё забыли.

— А к нам в дом как попала?

— Сама пришла, — Ирма опустила голову.

— Ну, пришла и пришла. А чего так, жениха не нашлось или не понравился кто?

— Никто не понравился. Жила в общинном доме.

Общинный дом, это что‑то вроде общежития в моём мире. Я когда занялся благоустройством города, приказал построить множество подобных домов, взятых на баланс города. Не понравилось мне, что люди уходят из города или бомжуют, только из‑за того, что им негде жить. Ну и пленников есть куда размещать, если что. Порядок там поддерживался как в армии. Наряды на уборку, стирку, готовку. Посторонним можно приходить, знакомиться, общаться, но никаких пьянок в помещениях, никаких гулянок внутри. За пределами — пожалуйста, но внутри — ни — ни. Постепенно привыкли, хотя сначала не поняли, что это их дом, а дом нужно беречь и не превращать его в публичный дом. Ну и свобода выбора была. Негде жить? Приходи и живи. Решил или решила уйти — никто не держит, а если решишь вернуться — возвращайся на здоровье. Такой вот социализм. Естественно, дома были женские и мужские. Хотя, от кого‑то поступило предложение всех вместе селить, вроде как быстрее переженятся. Ага, ну как же… Переженятся. Перетрахаются и там же останутся. Нет, блядские дома я не буду организовывать.

Вот из такого общинного дома к нам и пришла Ирма, пока я валялся в Ведьмином кругу. Как она сказала, никто ей не понравился из тех мужчин, которых она видела в городе. А вот когда она увидела меня, то не могла спокойно спать, я ей ночами снился. Вот она и решила, придёт и всё мне расскажет. Но когда пришла, меня дома не оказалось и её взяли в оборот мои благоверные. Вытянули из неё всё что она знала и не знала и решили её оставить. Ну, а сегодня, когда я пришёл, отправили её ко мне в баню. При этом хихикали, глядя как она испугалась и смутилась. Хотя она себя и настраивала на то, что близость с мужчиной неизбежна и я ей понравился сразу, но вот так — когда это должно случиться прямо сейчас, она испугалась. А Рогнеда и Купава её подначивали как могли, стебались от души, рассказывая разные страшилки. Вот, дурёхи. Знали же, что я в бане никогда не домогаюсь женщин, проверяли уже много раз.