Тело, которому служишь

Оглавление

— А знаешь, — неожиданно для самого себя сказал Крима. — Я почищу тебе копытца, Балбел. Почищу, отполирую… Если ты честно ответишь мне на один вопрос. Честно.

Ухмылка стала несколько застывшей.

— Ну?.. — осторожно молвил заведующий Пальцами Левой Руки.

— Мы действительно управляем Телом?

Ухмылки как не бывало. Выпуклые глазенки метнулись в панике. Толстячок не знал, куда бежать.

— Или только притворяемся, что управляем?.. — процедил Крима, не сводя с него пронзительного взгляда.

— Да что ж ты за придурок! — простонал Балбел. — Ты о двух головенках, что ли? Откуда ты вообще взялся такой? Не рожает таких чертоматка!..

Крима уронил плечики.

— Ясно… — мертвым голоском произнес он. — Спасибо…

И опустился на коленочки с явной целью почистить копытца Балбелу. Тот отскочил.

— Ты меня ни о чем не спрашивал! — отчаянно взвизгнул он. — А я тебе ничего не отвечал! Понял? Ты понял меня, Маникюр?..

Крима стоял на коленочках и машинально водил лапками, будто и впрямь оглаживая чьи-то копытца.

* * *

Он перебирал в памяти случай за случаем — и все совпадало. Взять хотя бы недавнюю ночную тревогу: сначала взметнулась Рука — и лишь потом прозвучала запоздалая команда Белуая. Всплыл в пушистой головенке и первый день службы, когда Пальцы на Левой сработали сами собой, без приказа…

Единственное исключение — та давняя шалость старичков, из озорства подстроивших взмах Руки, стряхнувший Криму во Внетелесье… Однако исключение ли это? Вдруг не было никакой шалости — и Рука махнула сама?

Да запросто!

Истина с самого начала была у него перед глазенками. Угрюмая, нагая истина, от которой впору самому прыгнуть в Бездну!

Уж лучше бы оказался правдой самоубийственный заговор начальства против Тела — нелепый, преступный, но все-таки заговор! Его можно разгадать, с ним можно бороться. А вот представить, что ты — никто… и Менингит — никто, и сам Этерафаопе Аброн… Паразиты, обитающие на Теле и возомнившие себя его хозяевами… Или даже не возомнившие, а всего лишь старательно прикидывающиеся друг перед другом…

Зачем ты здесь, Крима? Ради чего появился на свет? Раньше у тебя сомнений по этому поводу не возникало — ради того, чтобы служить Телу! Не щадя силенок, а если потребуется, то и самой жизни, содержать Ногти в исправности… Да, любой чертик смертен, но он полезен, он необходим… Без него Тело остановится!

Что остается? Махнуть на все лапкой, подобно Арабею, бросить свой участок на произвол судьбы (старайся, не старайся — один черт!) и побрести от нечего делать вдоль Спинного Хребта, зубоскаля, ерничая и ни на мгновение не забывая, какие они тут все дураки. Или лжецы — ежели чуть поумнее…

Смута… Подумаешь, Смута…

Да, кстати! А что тогда такое Смута? Можно, конечно, перессориться всем, передраться, но как потерять контроль над Телом, если контроля не было?

* * *

— Ты в порядке? — спросил Арабей, тревожно заглядывая в глазенки скорчившегося на корточках Кримы.

— Ничего, — выдавил тот. — В Бездну не сигану, не бойся…

— Ну и на том спасибо… — мрачно изрек Арабей, присаживаясь напротив.

— Зачем? — спросил Крима.

— Что зачем?

— Зачем мы притворяемся? Зачем делаем вид, что управляем? Жили бы и жили…

— У-у… — понимающе протянул Морпион. — Стало быть, и впрямь докопался… Выпытал всю Подноготную?..

— Зачем? — повторил Крима.

— А затем, друг ты мой сердечный, — назидательно молвил Арабей, — что иначе система вразнос пойдет… Старших уважать перестанут, начальство… Чертоматка не будет знать, кого рожать…

— А Смута?

— Не понял…

— Я хочу знать, что такое Смута, — не разжимая зубенок, упрямо проговорил Крима. — Что она такое на самом деле…

Морпион качнул обломанным рожком.

— Удивляюсь я тебе, Маникюр… Неужели мало было?

— Мало, — сказал Крима.

— Белая Горячка, — сухо сообщил Арабей. Взглянул исподлобья на озадаченного собеседника и счел нужным пояснить: — Она же Белочка. Это и есть то, что мы в гордыне своей называем Смутой.

«Почему Белая?» — чуть было не переспросил Крима, но тут же сообразил, что наверняка по тому же самому, почему Лампочка — Синяя.

— Кстати, вот-вот по-новой стрясется, — добавил Арабей. — Шкурки-то… глянь!

И каждый покосился на свою заметно позеленевшую шерстку.

— А штука-то вся в том, Маникюр, — задумчиво продолжал Арабей, — что Тело в Белой Горячке начинает нас видеть. Разговаривать с нами начинает.

— И ты… с ним…

— Да, — помолчав, глуховато подтвердил Арабей. — Говорил. Я в ту пору тоже, вроде тебя, только что из чертоматки вылез. Ну и попал… Ничего не понять, округа в глазенках двоится, кривляется… Хотел начальство найти — заблудился. Кого ни встретишь — одурелые все какие-то, на копытцах не держатся, с Тела валятся. И занесло меня, Маникюр, на Правую Руку. А с нее уже на Стол…

— На что?

— Как бы это тебе объяснить?.. Твердь. Понимаешь? Твердь… Огромная. Плоская. И вот стою я на ней рядом со Стопкой.

— Рядом с чем?

Арабей укоризненно взглянул на Криму.

— Со Стопкой, — повторил он. — Стопку не знаешь?

Ах, вон он о чем! Тот предмет в форме перевернутого копытца. В последнее время Правая Рука то и дело подавала его ко Рту, и каждый раз, когда такое случалось, со Смотровой поступало предупреждение о неблагоприятном дне.

— И вот стою я рядом со Стопкой, а сверху на меня… — Арабей зябко передернул плечиками. — А сверху на меня движется…