Кольцо приключений. Книга 6. Кольцо любви

Оглавление

Свою лошадь я привязал рядом и сунул перед ее носом пук лежавшего рядом сена. Зашел в дом. Конечно, я уже в другом времени. Дом больше. Конструкции прочнее. Не видно фабричной обработки древесины. Все делалось вручную и обрабатывалось примитивными стругами. Но было крепко и добротно.

За большим столом сидели три человека при шпагах. Около них стоял здоровяк лет пятидесяти, вероятно, хозяин и бегала деваха лет до тридцати, заменяя тарелки. Один из сидевших за столом все время лапал ее за задницу, отчего она весело смеялась.

– Ничего себе порядочки, – подумал я про себя. – С этими мужичками ухо нужно держать востро. Хотя, если бы девушке не нравилось такое обращение, давно бы уже огрела чем-нибудь любителя мягких ощущений.

Люди разговаривали на немецком и не немецком языке. Я когда-то учил немецкий язык и чувствую, что это немецкий язык и в тоже время не немецкий. Ничего не поделаешь, в Германии вроде бы немецкий язык один, а немало наречий, сильно отличающихся друг от друга. Я стоял рядом и приложив руку к уху тихонечко покрутывал колесико настройки лингвафона. Вдруг мне прорвался голос:

– … чего ты с глухим разговариваешь? Пошли его в … и неси нам еще бутылочку рейнского.

Говорил один из гостей. Можно сразу опуститься ниже травы и тише воды и скакать зайчиком от кустика к кустику, а уж если прибыл куда-то, то и нужно ставить себя так, чтобы если не боялись, так уважали.

– Это кого вы назвали глухим, майн герр – мой голос на том же наречии, но с металлическими нотками не предвещал ничего хорошего, даже при условии, что мне пришлось бы драться одному против троих. – Может, соизволите повторить это еще раз, перед тем как измерить длины наших шпаг?

В комнате воцарилась тишина. Не сомневаюсь, что здесь видали виды еще и не те. Но и моя наглость вполне оправдана. Человек с порога получил оскорбление и захотел вступиться за честь и достоинство лапаемой девушки.

– Ну, что же, подумайте, что вы можете сказать, а я пока перекушу вот за тем столиком, – и я прошел к небольшому столику, – хозяин, подойди сюда.

– Хозяин подошел и сразу попросил плату вперед. Вот, шельма, видит, что дело пахнет керосином, так и деньги хочет получить вперед. Бизнес, ничего не поделаешь. Я достал из кошелька золотую подвеску размером с рублевую монету образца 2001 года и кинул на стол. Хозяин схватил ее, попробовал на зуб и сказал:

– Сударь, сейчас на вашем столе будет все что угодно.

Перед этим он подошел к большому столу и показал гостям то, что он получил в качестве оплаты. То ли хотел посоветоваться о действительной стоимости вещицы, то ли подсказывал, что если у меня отобрать все, то он согласен на четверть всего захваченного. Люди с такой разбойничьей мордой только так и поступают. И ведь я не ошибся. Один из гостей, который нелестно отозвался обо мне, встал и подошел ко мне:

– Пока вы не начали кушать, сударь, я хочу вам еще раз повторить, что вы глухой и тупой павлин, неизвестно как очутившийся здесь. И если вам так угодно, то мы можем измерить длины наших шпаг. В присутствии свидетелей.

Я посмотрел и действительно отметил, что моя одежда разительно отличалась от их одежды совершенством отделки и расцветки, что ли.

Мы вышли на свободное место и обнажили шпаги. То ли это стресс, то ли еще что, но я не чувствовал никакой робости. У меня всегда такая ерунда случается, как только перехожу какую-то грань, то перестаю вообще бояться чего бы то ни было. Зато потом … Да, наверное, не я один такой. Каждый человек знает свою грань и у кого-то есть силы перешагнуть через нее, а кто-то так и остается по эту сторону в качестве наблюдателя.

Поединок не был киношным фехтованием. Мы не фехтовали, мы рубились и тыкали шпагой в противника при первой же представившейся возможности. Потом, может быть, когда я вернусь домой, то буду вспоминать мой первый бой и говорить, что я провел прием «фусикумисяка» и разрубил противнику рукав, задев и тело. Не знаю, из какой стали изготовлена российская «бретта», но рубила она знатно.

Вот уже вскочили из-за стола еще двое гостей и бросились на меня. Меня спасло то, что у противников не было даг. Дага – это такой кинжал, как миниатюрная шпага, которая берется в левую руку для того, чтобы отвлечь шпагой внимание и вонзить дагу в живот или в спину противника. Нечестно это, но война на то и есть война, чтобы воевать не только честностью, но и оружием.

Спасало меня и то, что места для размахивания шпагой было мало и моим противникам приходилось уступать другу другу очередь, вместо того, чтобы всем, как положено кодле, а не благородным дворянам, броситься на меня скопом. Как я пожалел, что не надел кольцо-револьвер. Такая штуковина существенно бы уравняла наши шансы. Из револьверчика трудно кого-то убить, если не стрелять в упор в голову, но нанести увечья и вывести из строя лишних участников драки можно.

Мое беспорядочное махание шпагой возымело действие, все трое были ранены. Как меня учили, в первую очередь я пытался поразить руку с оружием, затем достать до лица, шеи и туловища.

Мандраж первого кровавого боя стал улетучиваться, я начал трезво оценивать обстановку и осмысленно наносить удары по всем правилам бойцовской науки. И тут случилось совершенно невероятное. Хозяин таверны стукнул меня по голове деревянным черпаком, а его работница или родственница, за честь которой я собрался вступиться, облила меня не совсем холодной похлебкой.

Я бы, наверное, сразу и вырубился после первого удара, да варево меня привело в чувство. Извините меня дорогие женщины, но у меня куда-то исчезли враждебные чувства к моим соперникам, и так мне захотелось врезать простым кулаком по этой симпатичной женской физиономии. Со всего маха, по-мужски, чтобы она кувырком полетела. Все могу простить женщине. Чего бы она ни сделала, у меня даже мысль не шевельнется ударить ее, если только она сама не попробует распускать руки. А здесь? Обгажены все мои прекрасные чувства, да еще какой-то гадостью с жиром залита моя одежда. Сплюнув на пол, я вышел на улицу. За мной никто не пошел.