|
Оценить:
|
Люди сна
3
- Именем короля!
- Я буду жа... - всхлипнул было толстячок в паузу и тут раздалось: "Пли!" и залп заглушил его крики.
- Следующий!
Еще кто-то покорно вышел в распахнутую дверь.
- Следующий!
Человек, сидевший рядом с Ампером, вздрогнул, жалобно взглянул на эсэсовца и рванулся к выходу, как к избавлению.
По мере того, как подходила его очередь, Ампера все больше и больше охватывал ужас. "Даже здесь никто за мной не занимает, вот досада какая" и в этот момент увели лысого с эспаньолкой. Оставшись один, Ампер побежал к двери и сквозь широкую щель попытался увидеть процедуру расстрела. Но ничего не было видно, кроме куска желтого поля.
Вот и все. И никого передо мной. И никто не загораживает меня от смерти. И не убежишь, и не пожалуешься, и не выпросишь ничего.
Кончилась речь. Голос из-за диванной подушки устало прогудел:
- Именем короля! Давай, в общем...
Лысый истошно закричал, раздался одиночный выстрел и все стихло.
- Теперь меня. Господи! - сказал вслух Ампер. - И прятаться некуда. Господи! Сейчас же меня убивать будут!!!
Дверь отворилась. Эсэсовец посмотрел на него и спросил:
- Все? Больше никого?
- Тут передо мною занимал один гражданин в зеленом плаще. Он куда-то вышел. Обещал подойти, - залебезил Ампер.
- А, - протянул эсэсовец, - ну, значит, подойдет.
- Так я подожду? - с истерической надеждой спросил Ампер.
Эсэсовец хитро прищурился:
- Не придуривайся, парень. Давай, давай, шнелле!
Они вышли в поле. Ампера поставили перед шеренгой немецких солдат, он еще успел заметить, что ни одного трупа вокруг не видно, а потом эсэсовец начал речь, которую Ампер знал наизусть, но не понимал.
"Я потому знаю эту речь, что много раз слышал ее раньше, - думал он, - ничего страшного, новое - это старое".
Но речь, к отчаянию Ампера, тоже кончилась. Кто-то, стоявший рядом с ним, набрал в грудь воздуху и все пропало.
- Надо же, - сказал эсэсовец, - проснулся!
- Жалко, - протянул Эльменгенайло. - Я все равно до него доберусь. Он пса нашего кокнул. И чего это Зена с ним миндальничает?
- Чего? А это видел? - сказала Зена. - Брысь под подушку!
- У них любовь. - сказал пес.
- Молчи, скот, она только меня любит, правда, Зена? Ладно, ладно, и пошутить нельзя, - сказал Эльменгенайло, прячась под подушку. Немного погодя, он снова оттуда вылез. - Сыро здесь. И клопы.
- Сам ты клоп, - сказала Зена. - Я пошла. Сидите здесь и никуда не выходите.
- А вдруг еще кто-нибудь придет и меня убьет! - захныкал пес. - Я этого не переживу.
- Не сахарный, не растаешь. - Зена хлопнула дверью, села в трамвай и поехала на работу. В трамвае была давка и минуты через две к ней прижался какой-то носатый парень. Он жадно ее обшарил и запустил руку под блузку.
- Ну-ка! - Сказала Зена.
- А чего такое? - парень торопливо отстегивал бюстгальтер.
- Говорят тебе, отстань!
- Не могу, - сказал парень, сжимая ей левую грудь. - Людей много. Давка.
Рука была потная и противная. Зена схватила ее и дернула вниз, но рука тут же возвратилась на место.
- Пойдем, - шепнул парень.
- Ну, черт с тобой! Только быстро.
- Я мигом, - обрадовался он и потащил ее на сиденье. Несмотря на давку, сиденье пустовало.
- Отвернись! - сказала Зена, и когда парень послушно отвернулся, сняла блузку и легла на сиденье, которое оказалось широким и длинным, как двухспальная кровать.
- Можно! - парень с трудом держался на месте, его настойчиво отталкивали к передней двери и ругали со всех сторон, что он загораживает проход.
- Что стоишь как пень! Давно уже можно.
Парень медленно повернулся, и когда увидел грудь Зены, то лицо его расплылось в предельно идиотскую гримасу блаженства. Он осторожно протянул к ней руку.
- Ну, чего ты тянешь?! Мне сходить скоро! - Зена начала злиться.
- Сейчас, сейчас, - парень целомудренно зажмурился и указательным пальцем коснулся ее соска. По всему его телу прошла судорога, глаза широко раскрылись, и... он проснулся.
- Вот идиот, - сказала Зена, пододвигаясь и давая место толстой женщине с сумками. - В самый такой момент взял и проснулся.
- Только что здесь стоял человек! - сказал старик на весь вагон. На рукаве у старика чернела повязка. - Я сам лично видел его, и все его видели.
Никто не ответил. Старик взбудораженно повертелся на месте.
- Товарищ, - дернул он за рукав соседа, длинного нескладного человека лет сорока, углубившегося в газету. - То-ва-рищ! Я к вам обращаюсь.
Человек дернул плечом, но ничего не ответил.
- Да что ж это такое! - занервничал старик. - Товарищ! Товарищ! Вы меня слышите или вы меня не слышите?!
- Ну что пристал к человеку, - сказала женщина с сумками. - Видишь, читает. Может, он деньги выиграл.
- А может быть, он шпион? А? - наклонившись к ней, быстро зашептал старик. - Может быть, он по-русски не понимает Вот здесь юноша только что стоял. Тоже иностранец. Еврей, наверное. Стоял, стоял, а потом пропал. Неспроста все это. Я здесь с утра стою, а он все газету читает, и все на одной странице. Неспроста, ох, неспроста это, милая девушка.
- Да какая я тебе девушка, охальник! - заблажила женщина. - Я уже второго мужа схоронила. Девушка! Я тебе ряху-то умою за слова за такие!
Старик плюнул в сердцах и отвернулся к человеку с газетой.
- Да ты чего плюешься-то, ты чего рожей-то своей паскудной плюешься! Я тебе не урна, чтоб на меня плеваться. Слышь ты, с газетой, ты ему скажи, дружку своему, что в трамваях нельзя плеваться, а то я ему так плюну, забудет, где сидеть! Моду взял плеваться!
Человек сложил газету, сунул ее в карман и сказал:
- Билетики попрошу, граждане!
В трамвае сразу стало пусто.
