Крепость

Оглавление

Как бы то ни было, но это повторялось раз за разом. Среди ночи Андрей Августович просыпался от мерзкого ощущения, что чья-то холодная рука копается у него в голове. Пренеприятнейшее ощущение, кстати, словно мозг берут в горсть и переворачивают. Адмирал просыпался в холодном поту и с дикой головной болью, которая, впрочем, почти сразу же проходила, не оставив и следа. После этого он долго не мог уснуть, бродил по комнатам, выходил на балкон, но постепенно возбуждение уходило, накатывала усталость, и Эбергард вновь засыпал, на этот раз уже без сновидений, будто проваливаясь с головой в темный холодный омут.

Естественно, происходящее не добавляло командующему Черноморским флотом душевного равновесия, и сегодня ему стоило огромного труда сдержаться и не наорать на подчиненных, хотя, конечно, они частенько этого заслуживали. В самом деле, ошибки, которые они допускают, простительны мичманам и лейтенантам, но не ранговым офицерам. Увы, даже война и сопутствующие ей бунты не научили многих старших офицеров ничему, и капитаны второго и первого рангов, командиры броненосцев и крейсеров, пребывали в благодушном настроении, расслабляясь, словно находились не на службе, а на модном курорте. Да и то сказать, маловато их было здесь, тех, кто прошел позор Порт-Артура и ад Цусимы. Все же из Черноморского флота воевали немногие, а жаль…

Однако же вечер. Андрей Августович отодвинул бумаги, с которыми работал, мрачно посмотрел на дверь спальни. Идти туда категорически не хотелось, он и работу-то с собой взял, будем говорить честно, чтобы отвлечься и оттянуть этот момент, но деваться некуда. Спать надо в любом случае, тем более что от места, где он заснет, ничего не зависело. Один раз пробовал – заночевал на «Пантелеймоне», и что в результате? Да то же самое. Так что оставалось выцедить небольшую порцию коньяка, так, на сон грядущий, и постараться не думать о ночных переживаниях.

Но на этот раз все было по-другому. Войдя в спальню, адмирал не успел даже снять домашний халат, как был ослеплен ярким зеленоватым сиянием. Может, и не таким ярким, конечно, но глаза, успевшие привыкнуть к сумраку, отреагировали болезненно, заставив адмирала инстинктивно вскинуть руку, прикрывая их ладонью. И в тот же миг свет померк…

– Простите, мы не рассчитали с яркостью. – Голос, раздавшийся словно бы ниоткуда, был спокоен, но некоторые чуть заметные нотки раскаяния в нем при желании все же можно было уловить. Адмирал опустил руку и с удивлением обнаружил, что в комнате он один… и не один.

Больше всего увиденное напоминало картинку в синематографе, но, в отличие от нее, безо всякого экрана, а будто объемную, висящую в воздухе. И не черно-белую, а зеленоватую, слегка мерцающую. Линии были резковаты, как на картинах начинающих художников, но это не раздражало, зато позволяло видеть ее в мельчайших деталях. Их, правда, имелось немного – небольшая комната, кресло и сидящий в нем человек. Именно он и говорил, во всяком случае, губы его шевелились в такт словам.

– Пожалуйста, Андрей Августович, не стоит паниковать…

Раздражение, копившееся в последние дни, при этих словах выплеснулось, наконец, наружу.

– Это что, какой-то идиотский розыгрыш? – Губы адмирала скривились в презрительной усмешке. – Если да, то вы выглядите не лучшим образом. И не мешало бы представиться, разговаривая со старшим.

– Это с чего бы? – Человек улыбнулся, открыто и совершенно обезоруживающе, и к собственному удивлению адмирал почувствовал, как раздражение уходит, уступая место любопытству.

И все же он продолжил разговор в прежнем тоне:

– Во-первых, это обычная вежливость, правилам хорошего тона вас учили или нет? А во-вторых, я все же заметно старше вас.

– М-да, я прошу извинить, не учел. – Отповедь Эбергарда явно немного смутила собеседника. – Дело в том, что, когда мы в форме, срабатывает условный рефлекс. Вот здесь, – пальцы его скользнули по нашивке на левой стороне груди, – указаны имя и звание, а погоны остались только на парадных мундирах. Но я еще раз прошу извинить, надевать парадку лишний раз не хочу – редкостно неудобная она. Касаемо же старшинства, вы не совсем правы. Вы старше по возрасту, я – по званию. Но, так как я знаю, с кем имею дело, а вы нет, то, пожалуй, и действительно стоит представиться. – Тут мужчина резким движением встал с кресла, оказавшись на голову выше Эбергарда. – Адмирал военно-космических сил Земной Федерации Титов Лев Сергеевич.

– Вице-адмирал Эбергард Андрей Августович, – механически ответил комфлотом и тут же усмехнулся: – А вы не слишком молоды для своего чина? И что это за федерация?

И впрямь, этому самозваному адмиралу на вид можно было дать лет тридцать, не более. Однако он лишь улыбнулся в ответ:

– Я в полтора раза моложе вас, Андрей Августович. Выгляжу, по вашим меркам, заметно младше своих лет, но просто у нас живут намного дольше и старятся люди, соответственно, медленнее. Касаемо же звания – ну, так уж получилось. Воевал много.

– И где, если не секрет? – ядовито осведомился Эбергард.

– А это уже не важно, вам это все равно ничего не скажет.

Андрей Августович на миг задумался. Сказанное не было лишено смысла. Когда вокруг рвутся снаряды, чины и ордена и впрямь дают быстрее. Естественная в бою убыль офицеров дает вакансии, которые надо кем-то заполнять, а продвигаются на войне храбрые и решительные, поэтому орлы на погонах и награды на груди действительно появляются у многих, кто в мирное время если и продвинулся бы, то куда позже. Молодость объяснима, но как быть с самими войнами? Эбергард считал себя профессионалом и знал, причем детально, о любой хоть сколько-то значимой войне на планете, тем более о морской войне. Их и было-то – по пальцам одной руки можно пересчитать. Именно это он и озвучил собеседнику и с интересом начал ждать, как тот будет выкручиваться. Однако тот, очевидно, был готов к подобным сомнениям.