|
Оценить:
|
Серые земли-2 (СИ)
- Предыдущая
- 130/167
- Следующая
130
— Всех? — носферат взял девушку за шею.
Сердце еще билось.
Хватит ли у нее сил для оборота? Зигфрид читал, что и здоровые люди переносили его не слишком‑то хорошо, порой, невзирая на все усилия носферата, превращаясь не в подобие его, но в низших тварей, полуразумных, ведомых лишь жаждой.
Жаль будет, если девушку постигнет та же участь.
— Нет, — Зигфрид вытащил кошель. — Тех, которые чинят вред людям.
— Я не чиню.
— Ты их убил.
Вампирус покачал головой.
— Они уже не были в полной мере людьми. И… разве некоторые люди не заслуживают смерти?
— Не судите, сказано в Вотановой книге…
— Ежели не имеете на то права, — уточнил носферат.
— А ты имеешь?
Он кивнул.
— Я хозяин этого места… и по праву хозяина предлагаю сделку, — в черные глаза смотреться не следовало. С носферата стало бы заморочить разум, лишить воли, но Зигфрид взгляда не отвел. И носферат, коснувшись измаранной кровью рубахи, продолжил: — Ты поможешь мне сделать так, чтобы она жила. А я… я помогу тебе освободить твоих родных.
— Это…
— Возможно. Я дам тебе кое‑что… что подарит им смерть.
Смерть как свобода?
Пожалуй, еще недавно Зигфрид согласился бы. И носферат знал о том.
— Я мог бы солгать, что вытащу их живыми, но мы оба знаем, что это и вправду невозможно. Но и убить их ты не сможешь… сам не сможешь. Думай.
Думать было не о чем.
Но Зигфрид не спешил. А носферат не торопил его. Он гладил бледное лицо девушки, уже не белое — серое. И губ ее касался с такой нежностью, что собственное сердце Зигфрида сжалось от боли.
Почему все вышло так?
Тогда?
Он верил ведь… и любил… и наверное, продолжал любить и после всего… первый год… второй… вцепившись в эту свою любовь, будто бы кроме нее не было больше ничего.
Никого.
И даже боль отступала порой… но боль все длилась и длилась, а любовь однажды иссякла.
— Ты ладишь с тьмой. Спроси. Она ответит.
И тьма заурчала, зашелестела украденными голосами. Возможно… не для всех, но для этого, который и вправду Князь.
Хозяин.
— Я… сделаю, что смогу.
Сможет ли?
Жизнь уходит из этого тела. Медленно, по капле, но капель этих не так и много, едва ли горсть наберется. А горсть — слишком мало. Разве что…
Зигфрид вытащил кошель.
— Зубы верлиок. Если я прав, это даст тебе время, а ей — силы.
И не дожидаясь, когда носферат примет этот дар, который и не дар вовсе, но эксперимент, весьма любопытный, вне зависимости от результата, Зигфрид подполз к телу.
Первый клык он вогнал в рану, стянутую прозрачной пленкой носфератовой слюны. Та проломилась с хрустом, и пальцы ухнули в теплую влажную дыру.
Ничего.
Так лучше.
— Ты на меня не смотри, — Зигфрид втыкал клыки во влажную кожу девушки. — Ты делай, что собирался… только… если она станет чудовищем, я ее убью.
— Знаю.
— И тебя тоже.
— Если получится.
Носферат провел пальцем по серой щеке.
— Я постараюсь, чтобы получилось, — последний клык Зигфрид вогнал под нижнюю челюсть. И отвернулся.
Это было ненаучно, но…
…и носфераты имеют право на интимные моменты в жизни.
Или в не — жизни?
Гавриила уже ждали.
Почему‑то он надеялся, что все сложится иначе. Но нынешняя охота разительно отличалась от прошлых. Прежде‑то ему не случалось платье примерять… и в юбках путаться.
Сам маскарад вдруг показался нелепым до невозможности.
Волкодлак не спешил менять обличье.
Он глядел на Гавриила с насмешкой, и в глазах его отражалась колдовкина полная луна. Из‑за нее, не иначе, глаза эти гляделись желтыми.
— Не стану кривить душой, платья вам не идут, — сказал волкодлак, поднимаясь с лавки. — Не ваш фасон…
— Извините.
Гавриил сдернул шляпку.
— Я полагал, что вы будете… несколько в ином виде.
Запах духов сделался невыносим почти.
— Буду, — согласился волкодлак. — Чуть позже… нам некуда спешить, верно?
— Здесь…
— Люди, — он кивнул. — Я чую. Много людей… ведьмака два… и в оцеплении. Собираются устроить охоту… люди так нелепы порой.
— Тебе не удасться уйти.
— Посмотрим, — волкодлак имел иное мнение. Верно, ему не раз и не два случалось попадать под облаву… и как спасался?
Обыкновенно.
Ищут ведь тварь.
Огромную ужасную.
С шерстью всклоченною, с когтями острыми… клыки там окровавленные, чужое сердце в руках… кто подумает дурно о бедной панночке, на которую тварь сия наскочила.
Сбила.
В земле изваляла и, быть может, поранила даже… панночка станет плакать, и слезы, страх ее непритворный — а бояться она умеет, помнит, что будет, ежели дознаются до правды — сыграют ей на руку. Панночку выведут.
Отправят в лечебницу.
Приставят, конечно, кого для надзору, но из лечебницы уйти просто. И пока полиция разберется… пока сопоставит факты…
— Как ты догадался, что это я?
— Кладбище, — шляпку Гавриил положил на скамейку, и зонтик пристроил рядышком. Будет обидно, ежели зонтик поломают, Эржбете он нравился. — Вы никогда не любили падаль. А он… с этими мертвыми маниаками…
— Но согласись, кандидатура удачная.
Гавриил согласился, пытаясь понять, сколько еще отведено ему времени.
— Ты его нашла?
Нашла. И женила на себе. Вряд ли это было сложно. Пан Зусек слишком уверен в себе, в собственной неотразимости.
И в Познаньск она привезла.
- Предыдущая
- 130/167
- Следующая
