Холод, пиво, дробовик

Оглавление

— А дальше?

— А дальше я буду гасить кредит за тебя, — ожидаемо заявил Гельман. — Тебе за посредничество останутся подвалы, потом оформим все официально. Согласен?

Я с сомнением поглядел на собеседника, гадая, что за игру тот затеял. Помимо попытки легализовать утаенные от подельников доходы — именно от подельников, а не от Дружины, — ничего больше на ум не приходило. За такое могли и покритиковать из обреза в спину, но особого выбора сейчас не было. К тому же, если все правильно организовать, подвал достанется практически за бесценок.

— По рукам! — согласился я, выпил коньяк, и тот неприятно обжег рот. Отставил стакан и попросил: — Пусть твоя фифа чаю принесет. Разговор серьезный пошел, как-никак.

Когда принесли чай, Артем проводил секретаршу до двери и задвинул прикрученный изнутри засов. Потом вытащил из сейфа папку, заполненную пластиковыми файлами. Полистал их, выдернул из одного черно-белую карту, явно лишь часть большей схемы.

— База Жилина здесь, — ткнул он пальцем в один из кружков.

Вокруг этой точки обнаружилась еще пара десятков пометок, и я приуныл.

— Тем, а ты знаешь, кто именно платит? По вашей бухгалтерии это как бабки от Жилина проходят?

— Смеешься? — фыркнул хозяин кабинета. — Нет, конечно. Это так просто не отследить. И не так просто — тоже.

— И как мы нужную точку вычислим?

Возле каждой из отметин были приписаны какие-то цифры — возможно, ежемесячная плата за услуги.

— Не паникуй, все просто, — успокоил меня Артем. — Кружочки — это точки, которые надо опекать. Ты ведь не запомнишь координаты, правда?

— Да куда они мне впились? Мне человека найти надо!

— Кружочки с крестиками — это не кружочки с крестиками, а зачеркнутые кружочки. Кто-то спалился. Тоже отбрасываем. Звездочки — сигналки, треугольники — лесорубы. Туда выезжаем по вызову… оперативно. Ничего незаконного, как видишь. Просто… дополнительные услуги.

— А восклицательные знаки?

— Сомнительные места, куда надо заглядывать почаще. Либо прихватим на горячем, либо… дожмем.

Я несколько воспрянул духом. В непосредственной близости от базы Жилина было только три отметки, не относившиеся ни к одной из перечисленных категорий.

— Тут незаконная свалка, — указал на одну из них Гельман. — Что ты ржешь? Знаешь, какие штрафы за это? Хлебное место.

— Вот не сомневаюсь даже.

— Здесь и здесь хутора из разряда «не беспокоить», но вот этот шальной. Мы его потихоньку разрабатываем на предмет грабежей на трассе. Доказательств нет, как только будут — прикроем лавочку.

— А пока берете деньги?

— Сами себе могилу роют, — подтвердил Гельман. — Жилин с ними дела не ведет с гарантией, мы бы знали. Смотри, они совсем рядом с трассой. А вот дальше, — провел он ладонью над картой, — дальше вотчина Жилина начинается. Вблизи базы без его ведома ничего не происходит. Вот твое место, не сомневайся. Больше ничего подходящего нет, я бы знал.

Артем переписал на вырванный из ежедневника листок координаты последней точки и пояснил:

— Служебную карту твой сосед получил, там сетка такая же.

— А что про хутор скажешь?

— Ничего, — прямо ответил Гельман. — Место глухое, проблем с ними никогда не было. Почему не хотят, чтобы к ним патрульные захаживали, — понятия не имею. Но просто так деньги никто платить не станет.

— А вот скажи мне, друг любезный, — прищурился я, — если Коля вдруг бы уломал своего непосредственного начальника поспособствовать расследованию, мы бы на эту точку вышли?

— Смеешься? — фыркнул Артем. — Лихачев человек новый. Полезный и авторитетный, но чужой. Он, может, о чем-то и догадывается, но догадываться и знать наверняка — две большие разницы. Ты меня понимаешь?

— Нем как рыба.

— Фактически, — продолжил Гельман, — всей информацией владею только я. У нас ведь не какая-нибудь «коза ностра» с доном во главе, каждый под себя гребет. Каждый сам договаривается и деньги себе в карман кладет. А я просто слежу, чтобы конфликтов не было, и снимаю процент в кассу взаимопомощи. Касса взаимопомощи, Слава, — так это называется. И если кто-то решит прикрыть лавочку, он очень сильно удивится, сколько патрульных выразит недовольство уровнем оплаты своего столь опасного труда. Но на самом деле — никто и не станет этого делать. Почему, думаешь, Дружина до сих пор на себя эти потоки перекинуть не попыталась?

— Даже думать об этом не хочу, — отмахнулся я, поднимаясь из-за стола. — Не будет у тебя неприятностей?

— Мы не торгуем неприкосновенностью. Если кто-то наследил и за ним пришли — это его проблемы, не наши. А раз ты этой точкой заинтересовался — значит, наследили. И если придет вызов на ближайший опорник, никто вам и слова не скажет. Оформят, как полагается. Иначе и до полного беспредела с удельными вотчинами дожить недолго. А это для бизнеса плохо, знаешь ли.

— Отлично, когда сможешь документацию на здание штаба прислать?

— Сделаю на днях.

— Как сделаешь, в банк поеду насчет кредита договариваться.

— Супер! — Артем встал и протянул руку. — Всегда знал, что могу на тебя рассчитывать!

— Не сомневайся даже! — улыбнулся я и спросил: — Позвоню от тебя?

— Разумеется!

Дмитрий на своем пикапе подъехал минут через пятнадцать, когда свежий воздух и легкий морозец уже немного прочистили голову, но и так в машине немедленно запотели окна, стоило только мне забраться в салон. Пришлось включать обдув на полную мощность.

— Коля никуда не умотал? — спросил я, разваливаясь на сиденье.

— Нет, с Саней возятся. Какую-то беду очередную изобретают.