Гонка за горизонт (дилогия)

Оглавление

– Настя, ну нельзя ему копченой колбасы!

– Но, почему?

– В ней специи. Нюх ему отобьешь. И свинину ему нельзя. Даже в таком виде.

– А что тогда можно?

– Со стола – вообще ничего! Не положено!

– Но он же хочет! Сам посмотри, какой взгляд жалобный.

Это еще вопрос, у кого взгляд жалобней. Настене так хочется что-нибудь дать щенку, что аж подпрыгивает на стуле. Нет, вид у Дендика скорее хитрый. Просто он у нас попрошайка. Дядя Витя не просто так предупреждал, что щенок может съесть значительно больше, чем ему требуется. Вон, когда наш день рождения отмечали, налопался так, выпрашивая что-нибудь вкусненькое у всех по очереди, что бока раздулись, как у колобка. Не животик, а именно бока. Глазки стали такие масляные-масляные от удовольствия. Несмотря на то, что отяжелел от слопанного, он упрямо забирался к кому-нибудь на колени и пытался стащить что-то со стола. У Валентины, которая тогда изрядно перебрала, прямо из тарелки куриную ногу свистнул. Забрался в угол и пытался злобно рычать, чтобы не отобрали, пока он эту ногу обгладывал. Правда, рычание Дендика больше напоминало повизгивание. Меня поцарапал, когда я кость у него из пасти выдирал. Куриные косточки, оказывается, собакам нельзя. Они острые и могут внутри что-нибудь пропороть. Поцарапал, потому что кусать мою руку пытался. А зубки у него еще маленькие, но острые как иголки! А Валентина тогда… Федорович ей наверняка сразу сказал, что я согласен на удочерение ими Настены. Вот она на радостях и набралась. Лезла обниматься и целоваться ко всем и, в первую очередь, к нам с сестренкой. Не знаю, как Настя, но я малость прибалдел, когда Валентина прижималась ко мне своими грудями. От нее такой жар идет, что, кажется, сейчас сгоришь. А ее губы… Хорошо Нинка, занятая щенком, ничего не заметила. Удивила немного реакция Федоровича, когда я с его женой целовался, точнее полное отсутствие таковой. А когда Валентина под вечер поймала меня одного, вышедшего во двор покурить… Этот поцелуй был явно не материнский! Я, хоть тоже выпил, но попытался все-таки отстраниться, когда у меня на шортах самопроизвольно стал холм образовываться, но она не дала. Сама прижала меня к себе и не отпускала. Хорошо, что как раз в это время служебная "Волга" за ними приехала и посигналила…

* * *

– Почитай-почитай, тебе полезно будет, – ответил Федорович на вопрос, зачем мне эти биржевые сводки, – понимаешь, чтобы раскрутить тебя на пилота "Формулы один" нам тех денег, которые мы на той акции взяли, явно маловато будет. Повторять операции по изъятию финансов у незаконных вооруженных формирований, – во, какими словами чешет! Прямо, как на отчетном докладе перед начальством, – опасно и глупо. Шум по стране такой пошел, что опять о "Белой стреле" заговорили.

Наверное, у меня совершенно не тот круг общения, потому что я слышал разговоры только о пожаре и бандитской разборке на замороженной стройке. Хотя подполковнику виднее. У него же агентура должна работать.

– И вообще, – продолжил тем временим Федорович, – есть у меня на примете несколько вроде бы честных людей, которые в бизнесе крутятся. Начали хорошо, а вверх подняться не могут. Душат их как наше государство налогами, так и конкуренты. Вот пройдут они мое проверочное сито и от тебя допуск получат… Поможем им подняться и свою небольшую долю получим.

– Вадим, крышевать будешь? – начиная со своего дня рождения, я стал называть его на "ты".

– Пока мы не изменили существующего положения вещей, это можно называть и так, – достаточно жестко сказал Федорович, – "С волками жить – по волчьи выть" не я придумал.

Он достал сигареты, закурил и только потом продолжил:

– Не только и даже не столько крышевать, как помогать и оберегать. В первую очередь задействуем твои аналитические способности. Наверняка же найдешь какие-нибудь нюансы, которые позволят резко поднять как обороты, так и прибыль. Так что, Денис, – вот тут подполковник непритворно вздохнул, – вернемся из Японии – пахать тебе и пахать. А пока набирайся знаний. Как я понял из твоих объяснений, эта твоя интуиция начинает нормально работать только после достижения какого-то определенного минимума полученной информации.

Вот тут он прав на все сто. Я это давно уже заметил и действительно однажды говорил Федоровичу. Иногда сам не понимаю, что мне важно для того чтобы сделать абсолютно верные выводы, а что нет. Знания во мне имеют какой-то, кумулятивный эффект. Пока определенный уровень в какой-либо конкретной области не достигнут, я могу, правда с определенной и довольно немаленькой вероятностью, предполагать, что произойдет. Но если этот порог-уровень преодолен, то я уже точно знаю, что и как будет. Конечно, только при включенном режиме. Хотя, надо признать, что и в обычных условиях я начинаю, чем дальше, тем все больше, делать правильные выводы из, казалось бы, недостаточных предпосылок. Взять, к примеру, то же вождение машины. Я сажусь в новый для меня автомобиль, на котором раньше никогда не ездил, и каким-то шестым чувством, даже не задействовав еще ЗНАНИЕ, уже представляю, что можно от этой колымаги ожидать, а что нельзя. Несколько высоковата, а колеса того же размера, что и у всех машин этого класса. Значит, повороты мне на ней придется проходить на чуть меньшей скорости, так как из-за высокого центра тяжести сцепление с дорожным покрытием колес, которые будут внутри поворота, будет явно недостаточное. Но вот все остальное в этой ласточке меня более-менее устраивает. Я, еще не начав движение, уже люблю ее. Она будет подчиняться мне, и мы вместе с ней впишемся в этот крутой поворот быстрее, чем она когда-либо делала это с кем-нибудь другим. Немного недостаточный крутящий момент на низах? – чувствую я, сделав первую перегазовку. Ерунда! Мы чуть позже будем переключаться, и все будет отлично. Слишком перестарались конструкторы с гидроусилителем руля? – это определяется сразу после входа в первый поворот. Ничего, мне достаточно и этого слабого усилия на баранке, чтобы правильно почувствовать руль. Чуть-чуть неправильный баланс тормозов? – при нажатии на среднюю педаль при прилично выкрученной баранке багажник заносит на десяток сантиметров дальше, чем должно было быть на этих девяноста километрах в час. Обязательно учтем это на следующем повороте. Но проходить его будем уже на пару десятков километров быстрее. Скорость растет, и я сливаюсь со своей ласточкой в одно целое. Мы летим по спортивной трассе и нам с ней больше никто не нужен. Плевать, что на первый взгляд она была обычной колымагой, каких тысячи. Сейчас мы вместе и поэтому мы становимся самыми быстрыми. Вот еще бы немного побольше прижимной силы от переднего антикрыла, и тогда можно было бы проходить повороты еще на доли секунды меньше. Но… На меня накатывает дурное ощущение, что с моей ласточкой что-то не так. Режим! Этот чуть скрипящий звук, который мои уши различают на фоне низкого рева двигателя. Черт бы все побрал! До меня на этой машине уже довольно прилично накатали другие спортсмены и они, увы, не учитывали, что на этой модели при включении пятой передачи надо чуть резче бросать сцепление. Синхронизаторы в коробке явно сыпятся. Мы все равно закончим тренировочный круг, не задействуя пятую передачу. Пусть немного медленнее, чем могли бы, но быстрее, чем кто-либо другой на этой машине, даже будь она полностью исправна.