Во имя Чести (СИ)

Оглавление

— Это ещё кто кому треплет, — поморщилась я.

— И утешь его как следует, что ли. Мне его чисто по-мужски очень жалко было, — иронично усмехнулся отец.

— Куда же я денусь, — я вздохнула. Мне и самой не мешало как следует утешиться, и утешаться ещё пару месяцев минимум. До окончательного осознания того факта, что всё это реальность, а не выверты подсознания. Правда, говорить об этом отцу я не стала. — Ладно, я поняла и осознала, попытаюсь теперь оценить плачевность результатов. Это всё?

— В общем, да. Хотя тут мама что-то хотела тебе сказать, — отец вдруг стал очень радостным и ехидным одновременно, и я снова насторожилась.

— Да мог бы и сам. Ну да ладно; включи уже, чтобы меня тоже было видно, — проворчала она. Изображение в ответ на это отдалилось, демонстрируя не только отца и край маминой макушки, но и её мордашку целиком. Мордашка эта светилась радостью и что-то украдкой жевала. — В общем, кроха, радуйся: мы с папой ждём маленького!

— Ты серьёзно? — вытаращилась я.

— Более чем! — совсем уж просияла она. — Правда, пока неизвестно, кого.

— А это не опасно? — всполошилась я, сообразив, что матушке, несмотря на довольно молодую мордашку, уже далеко за двадцать, и даже за тридцать. Наша медицина, конечно, творит чудеса, но в без малого шестьдесят рожать уже не самая безопасная идея.

— Ну, если бы первый был, было бы страшно; а так доктор даёт самые оптимистичные прогнозы, — беспечно сообщила она. — Я, правда, поначалу не поверила своим ушам, когда он меня этим сообщением огорошил. Сама подумала, что поздновато уже как-то, хотела аборт сделать, но ваш отец меня за такие предложения чуть не убил, — мама расплылась в крайне довольной улыбке.

— С ума сойти! То есть, я за вас и за нас за всех безумно рада, поздравляю! — опомнилась я.

— Мы тоже рады, — опять взял слово отец; мама была поглощена процессом питания. — Ладно, кроха, не буянь там особо. И имей в виду, я твоему Ингу дал полное наше родительское благословение, если он всё-таки сумеет затащить тебя под венец. Такой зять меня вполне устраивает.

— И меня! — тут же вклинилась мама.

— В общем, береги его. Отбой, — он подмигнул и отключился, не дав мне вставить и слова.

— Арая, прости, я… — прервал моё возмущённое сопение Инг.

— За что? — искренне опешила я.

— Ты сердишься и тебе за меня стыдно, я…

— Дурак! — перебила я и возмущённо пихнула его в плечо. Потом навалилась всей массой, заваливая на кровать. Он растерялся, но послушно завалился, глядя на меня с недоумением. — Я на этих остолопов сержусь, которые по недоразумению считаются моими братьями! И стыдно мне не за тебя, а за моё семейство. Представляю, чего ты там насмотрелся и наслушался!

Мужчина несколько секунд недоверчиво меня разглядывал, потом глубоко-глубоко вздохнул, ощутимо расслабившись, и прижал меня к себе.

— У тебя замечательная семья. Твои родители после стольких лет совместной жизни до сих пор без ума друг от друга, у тебя очень дружные братья, готовые за тебя отдать жизнь и убить любого. Я до сих пор не могу поверить, что генерал настолько тепло и дружелюбно меня встретил; он действительно совсем другой дома, нежели на службе. Да что там, они отнеслись ко мне как… к близкому человеку.

— А ты что думал, отец тебя правда убьёт что ли? — тихонько хмыкнула я, целуя его в уголок губ. — Вот за это я, кстати, на тебя почти сердита; подобный твой поступок тоже можно считать самоубийством, а ты обещал, — на этом месте я прикрыла ладонью его рот, не давая высказаться, и продолжила. Поспешно, пока собственная решимость не растаяла. — Но я рада, что ты пошёл с этим именно к отцу, а не нашёл кого-нибудь более сговорчивого у себя дома.

— Я… тоже рад, — вздохнул он с грустью и явным чувством вины. — Хотя это и неправильно. Ты для меня стала превыше всего, даже превыше Чести, а так нельзя! Но… я почему-то всё равно чувствую себя очень счастливым.

Я поспешила прервать разговор глубоким и продолжительным поцелуем. А то с этим мужчиной я становлюсь ужасно сентиментальной, и мало ли, чего могу наговорить, расчувствовавшись!

К просьбе не беспокоить нас коллеги отнеслись очень ответственно. То есть, пока мы увлечённо целовались (не переходя, впрочем, ни к чему более интересному), корабль отстыковался от станции и ушёл в прыжок. Конечно, нарушение инструкции, но, по-моему, Этьен просто догадывался, что заперлись мы по уважительной причине. И я не удивлюсь, что он и саму причину знал, раз они с отцом так хорошо знакомы.

— А всё-таки, прости моих остолопов, ладно? — вкрадчиво попросила я. — Я их очень люблю, но в расслабленной домашней обстановке, да ещё всей кучей, они бывают невыносимы. Наверное, пытаются набеситься впрок, потому что редко видятся.

— Тебя они тоже в свои развлечения втягивают? — с настороженной иронией уточнил мужчина.

— В некоторые. Например, первый раз напоили меня именно они. Хотя по бабам разумно не таскали, — я захихикала, а Инг от этой фразы помрачнел.

— Никогда не думал, что земляне настолько…

— Распущенные, — подсказала я. — Не сказала бы, но у нас в принципе к изменам относятся спокойней. То есть, конечно, не настолько спокойно, чтобы гулять налево-направо; но за это не убивают и не предают анафеме. Обычно просто разводятся или расходятся, если не женатые, а некоторые вовсе прощают. Тут от характера зависит и ситуации. А бордель — это нечто вроде ваших Дарящих, только у вас они за идею работают, а эти — за деньги.