Весна Геликонии

Оглавление

У него еще никогда не было такой игрушки. Мальчик возбужденно побежал по комнате с лаем, а мать вскочила, стараясь утихомирить его.

— Когда-нибудь этот мальчик будет лордом Олдорандо, — сказала Лойланнун Святому Отцу, как бы объясняя его поведение. — Он наследник.

— Лучше бы он полюбил знание и у него было желание узнать еще больше, — сказала как бы про себя Лойл Бри. — Как мой Юлий, — и она снова заплакала, спрятав лицо в ладонях.

Отец Бондорлонганон прищурил глаза и спросил, сколько лет мальчику.

— Шесть с четвертью лет.

Только чужие могли задать такой вопрос.

— О, ты уже почти мужчина. На следующий год ты уже пойдешь на охоту и тебе придется принимать решение. Чего ты больше хочешь, власти или знаний?

Мальчик потупил голову.

— И то и другое… или то, чего проще достигнуть.

Священник рассмеялся и жестом руки отпустил мальчика, чтобы вернуться к своему делу. Его уши, привычные к посещениям смерти, уловили изменение в ритме дыхания Литл Юлия. Да, старик уже был близок к тому, чтобы покинуть этот мир и пуститься в опасное путешествие в обсидиановый мир призраков. Оставив женщин с ним, отец Бондорлонганон спустился вниз и улегся на своем ложе головой на запад.

Довольный, что к нему больше не пристают с расспросами, мальчик катался по полу со своей новой игрушкой и заливался лаем каждый раз, когда собака открывала пасть.

Его дед покидал этот мир в то время, когда тот был охвачен самой яростной войной в истории человечества.

На следующий день Лэйнтал Эй не отходил от священника из Борлиена, надеясь, что в складках его одежды спрятано еще что-нибудь для него. Но священник был занят больным и Лойланнун не позволяла мальчику мешать ему.

Между его бабкой и матерью разразилась ссора. Лэйнтал Эй был очень удивлен этим, так как, когда его дед был жив, женщины жили очень дружно. Тело Юлия, который был назван в честь мужчины, пришедшего с гор вместе с Искадор, было погружено на повозку и увезено прочь. После него в комнате остался пустой угол, где сидела на корточках Лойл Бри, которая оборачивалась лишь затем, чтобы рявкнуть на свою дочь.

Дисциплина в племени всегда была довольно строгой, и Лойл Бри все еще сохраняла свое главенствующее положение в нем, хотя волосы ее поседели, спина сгорбилась и голова пряталась между плечами, когда старуха склонялась над холодной постелью своего умершего мужа, мужа, которого она с неослабевающей страстью любила уже половину жизни — с того самого момента, как подобрала его раненым.

Лойланнун была в более плохом положении. Страсть, энергия, способность к всепоглощающей любви, красивое лицо с глазами подобными темным парусам миновали Лойланнун и перешли прямо от бабки к внуку, юному Лэйнталу Эй. Лойланнун выглядела болезненно, она была бледна, а так как ее муж умер совсем молодым, походка ее была неуверенной. Сейчас ее раздражало то, что Лойл Бри почти непрерывно плакала в своем углу.

— Мать, прекрати. Ты действуешь мне на нервы.

— А ты была так черства, что не могла оплакать своего мужа как следует. Я буду плакать, плакать до тех пор, пока смогу, пока кровь не потечет из моих глаз.

— Ну и что хорошего в этом? — Она предложила матери хлеб, но та отвергла его презрительным жестом. — Это испек Шей Тал.

— Я не буду есть.

— Я съем, мама, — сказал Лэйнтал Эй.

С улицы послышался крик Аоза Руна, который пришел к башне со своей дочерью Ойрой. Ойра была на год моложе Лэйнтала Эй, и она замахала ему рукой, когда он и Лойланнун высунулись в окно.

— Иди сюда и посмотри на мою игрушку, Ойра. Эта собака — настоящий охотник, как и твой отец.

Но мать оттащила его от окна и сказала Лойл Бри.

— Аоз Рун хочет сопровождать нас на похороны. Могу я сказать ему «да»?

Старуха, не поворачиваясь, ответила:

— Не доверяй никому. Не доверяй Аозу Руну — у него много друзей и все они хотят захватить власть.

— Мы должны довериться кому-то. Ведь теперь править будешь ты, мать.

Лойл Бри горько рассмеялась, а Лойланнун посмотрела на нее с удивлением. Сын ее стоял, улыбаясь и сжимая в руках игрушечную собаку.

— Тогда буду править я, пока мой сын не станет мужчиной. Тогда он будет лордом Эмбруддока.

— Ты глупа, если думаешь, что его дядя Нахкри допустит это, — ответила старуха.

Лойланнун не сказала ничего. Ее рот сжался в узкую линию, а глаза опустились на устланный шкурами пол. Она знала, что женщины не правят племенем. Уже тогда, когда ее отец заболел, ослаб, власть ее матери над племенем куда-то исчезла, как исчезают воды реки Вораль, текущие неизвестно куда. Повернувшись к окну, она уже без колебаний крикнула:

— Заходи!

Лэйнтала Эй смутили разговоры его матери и бабки. Он понял: они не считают, что он сможет когда-либо заменить своего деда. И он отпрянул назад. Его самолюбие было уязвлено и он даже не смог приветствовать Ойру, которая появилась в комнате вместе с отцом.

Аозу Руну было четырнадцать лет. Это был сильный красивый мужчина, охотник. Он дружелюбно улыбнулся Лойланнун, потрепал волосы на голове мальчика и почтительно склонил голову перед вдовой. Шел девятнадцатый год после Объединения, и даже Лэйнтал Эй ощущал историю. Она смотрела на него изо всех сырых, покрытых паутиной и мхом углов старой комнаты. Само слово история напоминало ему вой волков среди этих башен, снежные вихри, гибель отважных героев.

Умер не только дед Юлий. Умер и Дресил, кузен Юлия, дядя Лэйнтала Эй, отец Нахкри и Клилса. Когда умер Дресил, приезжал священник и ушел в прах, прах истории.

Мальчик с нежностью вспоминал Дресила, но он боялся своих сварливых дядей, сыновей Дресила — Нахкри и хвастливого Клилса. Насколько он понимал ситуацию — невзирая на то, что сказала его мать, — по старым традициям править будут Нахкри и Клилс. Но они, по крайней мере, были молоды. И когда он, Лэйнтал Эй, станет хорошим охотником, им придется уважать его, а не игнорировать, как сейчас. Аоз Рун поможет ему.