|
Оценить:
|
Очищение смертью
2
Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.
– Странно, а мне кажется, там лежит мертвый человек.
Ева взошла на ступени. Пибоди торопливо полуприсела и последовала за ней.
– Жертва опознана как Мигель Флорес, возраст тридцать пять лет, католический священник, – начала Ева. – Тело сдвинуто. – Она бросила вопросительный взгляд на одного из патрульных, охранявших место смерти.
– Да, лейтенант. Он рухнул прямо во время мессы, его попытались откачать, пока вызывали девять-один-один. Тут была пара копов, они пришли на похороны. На похороны вот этого мужчины, – уточнил он, дернув подбородком в сторону гроба. – Они сразу отвели людей назад, оцепили место. Они хотят поговорить с вами.
Поскольку Ева обработала изолирующим составом руки и ноги еще у входа, она присела над мертвецом.
– Пибоди, сними отпечатки пальцев, установи время смерти и так далее для протокола. И еще для протокола: у жертвы ярко-розовые щеки. Есть лицевые повреждения – на левом виске и на скуле, – полученные, скорее всего, во время падения.
Ева вскинула взгляд и заметила опрокинутую чашу на запятнанной вином белой льняной скатерти. Она распрямилась, подошла к алтарю и понюхала чашу.
– Он это пил? Что он делал, перед тем как упал?
– Причащался, – ответил мужчина в первом ряду, прежде чем патрульный успел открыть рот.
Ева обошла алтарь кругом.
– Вы здесь работаете?
– Да. Это моя церковь.
– Ваша? В каком смысле?
– Я настоятель. – Он поднялся – невысокий, широкоплечий, мускулистый мужчина с печальными черными глазами. – Отец Лопес. Мигель завершил заупокойную службу и подошел к обряду причастия. Он сделал глоток, и у него тут же, как нам показалось, случился приступ. Он затрясся всем телом и начал задыхаться. А потом он рухнул. – Лопес говорил с легчайшим акцентом – как будто необструганную древесину покрыли тонким слоем лака. – Среди прихожан были доктора и другие медики, они пытались привести его в чувство, но было уже слишком поздно. Один из них сказал, что, как ему кажется, это яд. Но я в это не верю. Не понимаю, как это может быть.
– Почему?
Лопес беспомощно развел руками.
– Кто может отравить священника подобным образом в подобный момент?
– Откуда взялось вино? Вино в кружке? – спросила Ева.
– Мы держим вино для причастия в ризнице. Под замком в дарохранительнице.
– У кого есть доступ?
– У меня. У Мигеля, у Мартина… я имею в виду отца Фримена. У церковных служек, помогающих во время мессы.
«Много рук, – подумала Ева. – Можно даже не возиться с замком».
– Где они?
– Отец Фримен навещает родственников в Чикаго, мы ждем его завтра. У нас сегодня трое служек, потому что на заупокойную мессу собралось много народу.
– Мне нужны их имена.
– Вы же не верите…
– А это? Что это?
Он побелел, когда Ева подняла серебряное блюдо с облаткой.
– Прошу вас! Умоляю вас. Хлеб уже освящен!
– Извините, теперь это вещественная улика. Я вижу, кусок отломан. Он это съел?
– Маленький кусочек полагается отломить и опустить в вино. Это часть обряда – отламывание и смешивание. Этот кусочек он наверняка проглотил вместе с вином.
– А кто налил вино в кружку? Кто положил эту штуку…
«Как же эта штука называется? – подумала Ева. – Печенье? Крекер? Галета?»
– Гостию, – подсказал отец Лопес. – Он сам. Но это я налил вино в сосуд и положил гостию для Мигеля перед освящением. Я сделал это лично из уважения к мистеру Ортицу. Службу вел Мигель по просьбе семьи.
Ева насторожилась.
– Они не захотели главного? Вы же говорите, что вы тут главный?
– Да, я настоятель. Но я здесь недавно. Работаю в этом приходе всего восемь месяцев, с тех пор как монсеньор Крус ушел на покой. А Мигель прослужил здесь уже больше пяти лет, он венчал двух правнуков мистера Ортица, отслужил панихиду по миссис Ортиц около года назад. Крестил…
– Погодите минутку, пожалуйста. – И Ева повернулась к Пибоди.
– Извините, что я вас перебиваю, святой отец. Личность совпадает, – доложила Пибоди. – Время смерти соответствует. Выпил, стало плохо, рухнул, умер, щеки красные. Цианид?
– Обоснованное предположение, но пусть Моррис подтвердит. Запакуй кружку и печенюшку. Возьми одного из свидетелей-копов, запиши показания. Я возьму второго, когда Лопес покажет мне, откуда взялось вино и эта… другая штука.
– А второго покойника мы можем выдать родным?
Ева, хмурясь, взглянула на гроб.
– Он так долго ждал… Может, подождать еще немного. – Она опять обратилась к Лопесу: – Мне надо видеть, где вы держите… – «Как их назвать? Закуску и выпивку?» – вино и гостии.
Лопес кивнул и жестом пригласил ее следовать за собой. Он поднялся по ступеням, повернул в сторону от алтаря и провел Еву в боковую дверь. Одна из стен скрывающегося за дверью помещения была уставлена шкафчиками, а на столе стоял высокий деревянный ящик с вырезанным на крышке распятием. Лопес вынул ключи из кармана брюк и отпер крышку ящика.
– Это дарохранительница, – объяснил он. – В ней содержатся неосвященные облатки гостий и неосвященное вино. Основной запас мы держим вон там, в первом шкафчике. Он тоже заперт.
Ева отметила, что древесина блестит полировкой: на ней останутся «пальчики». Замок элементарный: ключ в скважине.
– Вот из этого графина вы налили вино в кружку? – уточнила она.
– Да. Я налил его в чашу здесь и взял гостию. Я принес их Мигелю перед началом причащения.
Темно-красная жидкость заполняла графин прозрачного стекла примерно до середины.
– До начала литургии эти вещества постоянно были у вас под рукой или в какой-то момент оставались без надзора?
Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.
