Сиротка. Дыхание ветра

Оглавление

189

— «Мы снова встретимся, сестра, не говори “прощай”…» Да, мы еще встретимся, моя Бетти, мы встретимся…

Бетти закрыла глаза и угасла за несколько секунд. По ее телу прошла лишь легкая дрожь. Жозеф, не отдавая отчета происходящему, по-прежнему прижимал ее к себе. Лора перекрестилась. Глухой стон вырвался из груди Симона. Эдмон взял Мари на руки. Девочка тихонько звала мать, и это была пустая мольба.

На пороге комнаты бесшумно появилась Маргарита Бабен. С тяжелым сердцем смотрела она на эту трагическую сцену. Теперь ей предстояло подготовить усопшую к похоронам. Шарлотта, которая по-прежнему стояла в коридоре, тронула ее за плечо.

— Мадам Маруа умерла? — спросила она.

— Увы, бедная моя мадемуазель! Вы с ней не попрощались?

— Я не осмелилась, но все время молилась за нее.

Шарлотта, которую занимали личные переживания, старалась успокоить себя. Она как будто застыла, но гнев, от которого ей самой становилось стыдно, кипел в ней. Конечно, она любила Бетти, но ее смерть означала конец самых сокровенных желаний. «Наша свадьба… — думала она, пугаясь собственных мыслей. — Господи, за что мне это? Я была так счастлива, и все рухнуло!»

Однако, когда повитуха прошла в комнату выразить свои соболезнования, она последовала за ней и встала подле Симона.

— Дорогой мой, как мне больно за тебя! — прошептала она, и глаза ее наполнились слезами.

Симон даже не услышал ее: он не мог оторвать взгляда от распростертого на постели тела матери. Жозеф положил ее голову на подушку и покрывал поцелуями лоб. Наконец он встал и подошел к мертвому ребенку.

— Я хочу, чтобы все было сделано как положено, — произнес он. — Да и Бетти так бы хотела… Ее родители приезжают завтра. Они нам помогут. Тело моей супруги будет лежать у нас в гостиной вместе с телом нашего сына Сильвестра Маруа. У них будет красивый гроб из полированного дерева с серебряными ручками. У меня есть на это деньги, и моя Бетти этого заслуживает.

— Можете на меня рассчитывать, — сказал ему Жослин. — Я могу заняться организацией похорон. Я в вашем полном распоряжении.

— Спасибо. Я ценю это.

Мадам Бабен попросила всех выйти. Лора настояла на том, чтобы помогать ей, и это было еще одно тяжелое испытание. Нужно было поменять простыни, обмыть тело и одеть его.

Симону и его брату пришлось поддерживать отца, пока он спускался по лестнице. Эрмин увела Мари, которая продолжала звать мать.

— Подожди меня, Мимин! — простонала плачущая Шарлотта. — Нам лучше вернуться домой. Нужно предупредить Мирей.

— Я это и хотела сделать, — ответила молодая женщина. — Мари, ты ночуешь сегодня у нас.

Девочка спросила, может ли она взять с собой куклу.

— Конечно, дорогая! Беги за ней быстренько!

Как только Эрмин осталась наедине с Шарлоттой, она продолжила разговор.

— То, что произошло, поистине ужасно, и мы должны найти в себе силы пережить это. Ради Мари, главное, ради Мари. Я не могу прийти в себя. Мне кажется, что все это неправда, что я сейчас проснусь и…

— Мне бы тоже хотелось, чтобы этот кошмар рассеялся, — подхватила девушка. — Я могу теперь поставить крест на своей свадьбе…

Сначала Эрмин показалось, что она чего-то не расслышала, потом пришло презрение и ярость. Нервы не выдержали у обессилевшей женщины, и она со всего размаху дала Шарлотте пощечину.

— Уходи! — приказала она. — Иди куда-нибудь в другое место оплакивать свою судьбу! Бетти принимала тебя в своем доме столько месяцев, а последнее время относилась к тебе как к дочери, потому что ты стала невестой Симона. Мама права: ты считаешь себя пупом земли!

Положив руку на горевшую щеку, Шарлотта, не веря своим глазам, смотрела на Эрмин.

— Ничего такого я не думаю! — возразила она. — Но я имею право на счастье, так же как и ты, которая вышла замуж за того, кого любила! Мне очень жаль Бетти, но тебе на это наплевать!

— Больше всего тебе жаль себя! Уходи! Я не узнаю Шарлотту, которую я так любила…

Шарлотта бросилась вон, ее напугала жестокость, с которой говорила с ней та, кого она считала своей старшей сестрой. Небо набухло свинцовыми тучами. Вдали слышались раскаты грома.

Мирей со все возраставшей тревогой всматривалась в аллею. Когда появилась бегущая Шарлотта, она бросилась к ней.

— Ну что? Как там? — стала она тормошить девушку. — Мне удалось уложить Луи после ужина. Приближается гроза.

— Бетти умерла. Ребенок тоже.

— Боже! — простонала экономка. — Какой ужас! Бедные наши соседи…

— Мне так тяжело! — добавила Шарлотта. — Такой ужасный день…

— Все плохо. Я слушала радио месье Жослина. Немецкие войска вошли в Париж. Я плакала, хоть и не француженка… А здесь еще это… И мать, и ребенок…

Экономка перекрестилась, она была так бледна, что, казалось, вот-вот потеряет сознание. Мелкими шажками она двинулась к Лориному креслу-качалке, стоявшему под навесом. Тело ее сотрясалось от рыданий, то и дело утирая слезы, она раскачивалась на кресле в такт своим всхлипываниям.

— Бог мой, как дорого платят женщины за то, чтобы стать матерями! — воскликнула она. — Тебе нужно, как и мне, Шарлотта, остаться старой девой.

— Не волнуйся, — ответила ей Шарлотта, — именно это меня и ждет!

С этими словами она исчезла в доме Шарденов и заперлась у себя в комнате. Новый удар грома потряс насыщенный электричеством воздух. Прошло еще несколько минут, и полил дождь.

Сидя на берегу озера в Робервале, Киона смотрела на гребешки тяжелых волн, которые гнал перед собой ветер. Тала сидела рядом с ней.