i 55852782446a6f06

Оглавление

1/97
Следующая

Кузнецова Дарья

После войны

Спасибо тем, для кого Долг,

Честь и Родина - не просто слова.

ПОСЛЕ ВОЙНЫ

"Время листает страницы военной хроники,

низкое небо в огне.

Тонет любовь в диссонансах тревожных симфоний;

Мы теряем друг друга на этой войне.

Пролетая в неистовом ритме,

сердце стучит как больной метроном.

Небо в огне, а ты говоришь мне,

что мы никогда не умрём..."

-- Встреча первая. Псарня.

Время встречи - 17 июня 1912 года от Восхождения Богов, чуть больше месяца с окончания Великой Войны. Место действия - недалеко от западной границы государства Рось, село Пеньки Кельской области.

Жизнь и Смерть во мне

объявили мне:

"Будешь жить, не кидая тени,

обладая горячим телом,

обжигая холодным взглядом,

Станешь ядом!"

- Товарищ магистр! Товарищ магистр!

- Гвардии обермастер, - проворчал я себе под нос, не спеша просыпаться, и уж тем более - открывать глаза.

- Товарищ магистр! - напор не ослабевал, и к крикам присоединился торопливый стук в дверь. Надежда, что проситель сгинет с глаз долой, растаяв как туман, слабела с каждым ударом. - Товарищ магистр!

Интересно, что ему надо? Нет, понятное дело, без причины так ко мне ломиться бы не стали, но причины бывают разные...

- Товарищ магистр!

Например, меня могли спрашивать. А кто мог меня спрашивать? Да, честно говоря, кто угодно. Мог кто-нибудь ещё из офицеров проезжать мимо и просто возжелать познакомиться, а хозяин перепугался. Могли и из Службы нагрянуть; тогда паника его тоже вполне объяснима. Ещё могло что-то случиться, и резко потребовалась моя помощь. Но что могло случиться в этой дыре, да ещё и на рассвете?

- Товарищ магистр, пожалуйста! - стук и крики не прекращались. Утешало, что помимо ломящегося в мой номер хозяина, никаких тревожных звуков не доносилось. Хм... да он так весь этаж перебудит. Впрочем, я не помню, есть ли здесь постояльцы кроме меня. - Товарищ магистр!

- Может, ты уже всё-таки встанешь? - раздался из-под койки недовольный пропито-хриплый баритон. - А то он сейчас ещё дверь ломать начнёт. И вообще, хватит лениться, ему твоя помощь нужна.

Отвечать было лень, но возможности не реагировать уже не осталось. Так что пришлось собирать всю силу воли в кулак и поднимать себя с койки. Застиранная до грязно-серого цвета простыня, плоская и колючая подушка, по ощущениям набитая соломой, и тонкое побитое молью одеяло отпускать категорически не хотели, будто нашёптывая: "Подожди ещё минутку, он точно уйдёт, а ты выспишься!"

Однако, воли всё-таки хватило, и я слез с деревянной койки. Недовольно морщась, босыми ногами по скрипучим неструганым доскам, рискуя заполучить занозу размером по меньшей мере с зубочистку, дошёл до двери и легонько стукнул по ней ладонью, снимая защиту. Её поставил с вечера на рефлексах, не обнаружив на входе даже намёка на запор. Дверь резко распахнулась, едва не прищемив мне ногу, которую я в последний момент успел отдёрнуть. В следующее мгновение хорошая реакция спасла меня от позора: я не увидел кулака хозяина постоялого двора, не ожидавшего столь внезапного исчезновения полюбившегося барабана, но зато успел перехватить его в пяди от своего подбородка.

- Что случилось? - хмуро поинтересовался я, выпуская руку опешившего мужика и обеими руками растирая свою помятую физиономию, чтобы хоть чуть-чуть проснуться.

- А... беда, товарищ магистр! - быстро опомнился он, просияв бурной радостью по случаю моего пробуждения. - Тут у нас...

- Гвардии обермастер, - всё так же хмуро перебил его я. Настроение и с вечера-то было отвратительным, а уж сейчас, учитывая, что вечер закончился от силы пару часов назад, и вовсе опустилось существенно ниже уровня пола.

- А... Виноват, товарищ гвардии обермастер, а только беда у нас случилась, один вы и сможете помочь! А то ж милиции у нас последние годков пять не видно, как война началась, а вы офицер, вы же не то что мы, деревенские. Да и то нас тут деревенских - я, староста, четыре старика немощных, да бабы с детишками...

Окинув его оценивающим взглядом, я удержался от печального вздоха. Стало ясно, что так просто с меня нынче не слезут, и проще решить проблему этих людей, чем объяснить им, что я тоже человек, и тоже умею уставать.

- Погоди, не тараторь. Я сейчас оденусь и спущусь, смастери что-нибудь съедобное.

- Будет сделано, товарищ гвардии обермастер! - хозяин лихо козырнул и, чеканя шаг, двинулся к выходу. Я проводил его взглядом, покачал головой и закрыл дверь.

- Забавный тип, - раздалось из-под кровати.

- Не вижу ничего забавного, - проворчал я, брезгливо разглядывая собственные портянки. За две недели пути они превратились в неплохое химическое оружие ближнего радиуса действия, однако на что-то заменить их возможности не было, равно как и устраивать стирку. Стиркой я планировал торжественно заняться сегодня утром. Которое было назначено часов так на одиннадцать.

- Почему? Полуматериальные призраки вообще вещь нечасто встречаемая, а этот, такое впечатление, до сих пор не заметил, что умер.

- Сделай милость, не напоминай ему, - в том же недовольном тоне отозвался я. Наконец, признав, что оттягивать неизбежное глупо, я натянул штаны и, продолжая брезгливо морщиться, обулся. С отстранённым недовольством отметил, что сапоги явно не мешало бы почистить. После чего вспомнил, какая погода стоит на улице, и во что превратились за время войны дороги, и отложил это мероприятие на неопределённо отдалённое будущее. - Такое забыть нельзя, но он честно пытается.