Катрина

Оглавление

— Да, именно. Несмотря на то, что сейчас она пустынна и практически необитаема, мы чтим её как Родину. Стальные ворота перед нами неохотно разъехались в стороны, при этом издавая такой скрип, словно не существовало всех этих веков, прошедших с тех пор, когда человечество отказалось от колеса за ненадобностью. Это оказалось лифтом, древним, какие в мое время использовались шахтерами в штольнях. Пара офицеров безопасности закрыли предохранительные двери вручную, и мы тронулись, молча прислушиваясь к механическому скрежетанию роликов в шахтовых рельсах. Когда кабина неожиданно остановилась, показалось, что застряли, но двери открылись и процессия вошла в более презентабельный зал. Нас встречала толпа штатских, среди которых в равной степени были инженеры, ученые-исследователи и журналисты.

— Вы все-таки их пригласили…

— В наше время без них никуда, — ответил старый адмирал полушепотом. Красная ковровая дорожка вела к закрытому брезентом мемориалу, но как только мы приблизились, два благопристойных сотрудника лаборатории скинули его рывком. Я замер на мгновение: мемориал был похож на черте что — в ленточной спирали лежит сфера, какая-то рассыпчатая, отдалено похожая на изображение галактики, в центре которой пульсирует красный шар.

— Мы рады приветствовать столь почтенных гостей на презентации величайшего научного открытия последнего столетия, — с небольшой трибуны сказал какой-то человек в деловом костюме. — Я, как и все сотрудники нашей лаборатории, испытываю неподдельную гордость, объявляя о нем. Сегодня, благодаря нашей кропотливой работе, человечество впервые услышит о существовании параллельных Вселенных. Мы открыли одну из них! Несмотря на то, что она только-только начала зарождаться, и её расширение идет полным ходом, мы… Журналисты восхищенным ропотом, а сотрудники торжественными аплодисментами прервали его на полуслове. Выступающий на трибуне, как оказалось, глава исследовательского института и министр науки, говорил еще долго и нудно, поэтому я оживился лишь в финале речи:

— …и мы оказываем эту честь последнему и единственному герою человеческой Вселенной! Прошу вас, господин Сияющий, сообщите нам, как будет называться открытая нами Вселенная? Вопрос не застал меня врасплох, о том, что эти чокнутые профессора открыли пространство параллельное нашему, я узнал, находясь еще на борту «Сердца Эльвы». И хотя не имел ни малейшего представления, какой в этом открытии практический прок, или сакральный смысл, я должен был играть свою роль. Федерация захотела моего участия в этой презентации — словно я служил гарантом их авторских прав на открытие. А я должен был согласиться, поскольку для большой политики моё желание не имело никакого значения.

— У меня есть смутное предчувствие, что это открытие в будущем предопределит судьбу всего человечества! — громко возвестил я в поднесенный кем-то микрофон. — И пусть это имя будет предвестником грандиозных веяний — я называю её Катрина! Снующие повсюду записывающие камеры сняли бурные овации не более полусотни человек, но позже по ТВ я увидел рядом с собой не только генералиссимуса, а весь кабинет правительства Федерации, толпы научных сотрудников, и даже яркие праздничные салюты… И когда они только успели телепортироваться, да так, что я не заметил?

Фрейзер

Фрейзер Спарк навытяжку стоял на палубе флагманского корабля рядом со своим повелителем. Повелитель не был кем-то выдающимся, его нельзя было назвать умным или харизматичным, но Фрейзер был ему всецело предан.

Возможно, повелитель больше всего ценил в нем как раз это качество: он видел, что его подданный не был фанатиком и в телохранители не годился, но зато любил по-своему — наверно, как кот хозяина. Благодаря этим качествам, Фрейзер не раболепствовал; когда необходимо, возражал и указывал на ошибки, — в общем, на взгляд повелителя, был подходящим советником.

В самом облике повелителя не было ничего сверхъестественного. Обычный человек в невообразимо дорогом деловом костюме, с припудренным лицом и косметикой, с холеными руками и фешенебельными аксессуарами. Его вид здорово портили огромные губы, которые он считал невообразимо сексуальными. В окружении адмиралов и боевых офицеров он выделялся, как бельмо на глазу. Тем не менее, сам командующий шестым флотом Содружества, контр-адмирал Вальзенский, ходил перед ним на задних лапках. Дело в том, что Гарланемад Цельсий был владыкой двух звездных систем сразу с пятью густонаселенными мирами. Более половины этого населения состояло из захваченных жителей соседних государств, военнопленных или просто упавших на самое дно граждан — и имело статус рабов. Правда, теперь, когда его государство вступило в Содружество, титул Цельсия изменился, и, поскольку по союзному договору часть рабов было отпущено, число его поданных сократилось. Но это мало что изменило: государство оставалось милитарным, а сам Цельсий абсолютным диктатором. Вступление в СНС грозило серьезным увеличением его ресурсов и влияния. Еще недавно настроение Цельсия было радужным, и лицо лучилось самодовольством, но все переменилось, когда он провалил некую посольскую миссию. За десять лет служения Фрейзер еще ни разу не видел повелителя в таком состоянии, как день когда тот вернулся с борта колосса «Сердца Эльвы». О том, что там произошло, можно было лишь догадываться, но вероятнее всего, правитель планетки «Лилис» нанес господину непростительное оскорбление. Пребывающий во всепоглощающей ярости, Цельсий отдал кораблю сопровождения приказ на ликвидацию этого «возомнившего о себе червяка» и умчался в свои миры. Вообще-то это покушение остро расходилось с предписаниями отданными Гроссмейстером, но в тот момент Фрейзер не осмелился перечить своему господину. Да и вроде ничего необратимого не вышло.