Ниточка к сердцу

Оглавление

Стрелка измерителя выхода прыгнула, замерла на миг, дрожа, и упала. Черезтридцать секунд снова скачок, снова остановка в середине шкалы, падение… Ещетридцать секунд — и опять все сначала… И так недели, месяцы, годы.

Вершина легкой металлической мачты возле здания, сложенного из каменных глыб,уходила высоко в небо, подымая к звездам плоскую металлическую чашу. Из этойчаши два раза в минуту выплескивался беззвучный, пронизывающий пространствокрик:

— Бунда-1! Бип-бип-боп!.. Бунда-1! Бип-бип-боп!..

Его повторяли восемь синхронизированных репитеров на пустынных островкахзалитой водой планеты — восемь спиц гигантского колеса — мира, медленноповорачивающегося вокруг своей оси.

В черной пустоте бессолнечных миров, среди мертвых, погасших звезд одинокийкорабль ловил голос Бунды, корректировал свой вертикальный и горизонтальныйкурс и уверенно летел дальше. Сколько этих кораблей прошло мимо! А онпо-прежнему один, по-прежнему указывает путь людям, от которых никогда неслышит в ответ: «Спасибо, друг!» Далекие, неразличимые глазом ракетыпрочерчивали темноту провалов между завитками галактик мгновенными вспышкамивыброшенного пламени и исчезали. «Корабли, проходящие ночью…».

Бунда-1… Маяк в глубине Вселенной, мирок с почти земной атмосферой и почтилишенный почвы, планета бесконечных океанов, с крошечными скалистымиостровками, на которых нет ни одного живого существа, с кем мог бы подружитьсячеловек, но сущий рай для рыб и прочих водных тварей.

Этот островок был самым большим клочком суши среди бесконечной водной пустыни:двадцать две мили в длину, семь миль в ширину для планеты Бунда-1 — настоящийконтинент. Континент, на котором нет ни животных, ни птиц, ни деревьев, ницветов, только низкие, карабкающиеся по камням кустики с узловатымискрюченными ветками, лишайники и грибы, да с полсотни видов насекомых, которыепожирают друг друга и потому не могут расплодиться в слишком большомколичестве. И все — больше ничего здесь нет.

Над планетой застыла тишина, и это было самое страшное — тишина, в которой нетникаких звуков. Легкий ветерок никогда не вздыхал, затихая, никогда не ревела,негодуя, буря. Море во время прилива нехотя наползало на скалы и потомбессильно опадало — десять дюймов вверх, десять дюймов вниз, точное, как часы,без единого всплеска, без шума, без шипения лопающейся пены. Насекомые былинемы; из пятидесяти видов ни одно не умело ни жужжать, ни стрекотать, нищелкать. Бледные тела лишайников и корявые руки кустов никогда не шевелились.Казалось, это не растения, а причудливые живые существа, коченеющие в вечномбезмолвии.

За домом был огород. Строители маяка превратили в подобие почвы пол-акраскалистой поверхности острова на три фута в глубину и посадили земныерастения. Из цветочных семян не взошло ни одно, а вот некоторые сорта овощейоказались более неприхотливыми. У него было пятьдесят грядок свеклы, шпината,капусты и лука. Луковицы вырастали с футбольный мяч. Он не ел лука, потому чтотерпеть не мог эту вонючую гадость, но все равно постоянно сажал его иухаживал за ним так же заботливо, как за другими овощами, — все-таки занятие,и потом ведь приятно же слышать знакомый звук лопаты, входящей в грунт…

Стрелка дернулась, замерла и упала. Если смотреть на нее часто и подолгу, тословно попадаешь под гипноз. Иногда у него появлялось сумасшедшее желаниеизменить привычный ход стрелки, нарушить код передачи и услыхать что-то новое,отрадно-бессмысленное — пусть чаша выплеснет в изумленные звезды тарабарщину:«Дандас троп шентермпф. Бим-бам-бом! Дандас троп шентермпф. Бим-бам-бом I»

Так бывало уже не раз. Возможно, это повторится снова. Совсем недавно легкийкрейсер чуть не врезался в одну из планет системы Волка, потому что тамошниймаяк стал передавать что-то невразумительное. Безумие одного человека едва нестоило жизни двум тысячам пассажиров межпланетного лайнера. Если задуешьсвечу, трудно не сбиться с пути во мраке.

Работа на маяке означала десять лет полного одиночества, очень высокоежалованье и гордое сознание, что делаешь важное для общества дело. Все этоочень заманчиво, когда ты молод, легок на подъем и под ногами у тебя надежнаятвердь планеты Земля. Действительность оказывается жестокой, беспощадной и длямногих невыносимой. Человек не может быть один.

— Вы с Гебридских островов? Превосходно! Нам требуется смотритель маяка настанцию Бунда-1, и вы — как раз тот человек, который нам нужен. Вам будет тамгораздо легче, чем другим. Представьте, что вы очутились в полном одиночествена острове Бенбекула; примерно то же самое ждет вас на Бунде. А городскихжителей посылать туда бессмысленно: со всей своей технической подготовкой онитам рано или поздно сходят с ума из-за одного только отсутствия фонарей.Уроженец Гебридских островов просто создан для Бунды. Человек ведь не тоскуето том, чего у него никогда не было, а на Бунде-1 вы увидите то, что вас всюжизнь окружало, — скалистые острова, морские просторы. Совсем как у вас народине! Совсем как на родине!

На родине…

Здесь — берег, который никогда не лижут волны, галька, пестрые ракушки,крошечные существа, похожие на крабов. Под водой сонно колышутся поляводорослей, стайками проплывают рыбы, совсем такие, как на Земле. Он не раззакидывал с берега удочку и ловил их, а потом снимал с крючка и кидал в море,на свободу, которой у него самого нет.

Здесь не встают из зеленой воды старые плиты каменного мола, не снуют позаливу озабоченно пыхтящие буксиры, никто не смолит баркасы на берегу, не